Редакция текста и добавления –

Gardariki (Страна Острогов) — так викинги называли будущую Россию. В 1995-м я позволил себе русифицировать это имя, но, если учесть, что «русами» греки называли не славян, а скандинавов, само понятие «русификация» становится весьма условным.

Основанный в 753 году город Ладога (с 1704-го — Старая Ладога, поселок близ впадения Волхова в Ладожское озеро) — пра-Петербург и, как писал в 1809 году археолог Константин Бороздин, — «первая столица Рюрика». Город Ладога дал имя Ладожскому озеру. Скандинавы звали Ладогу Альдейгья, а позднее, когда появилась каменная крепость, — Альдейгьюборг.

Сюда в 862 году по приглашению ладожан пришел вместе со «всей русью» норманн Рюрик.

Отсюда Вещий Олег начинает объединение Северной и Южной Руси. По Новгородским и Устюжским летописям именно в Ладоге он гибнет от укуса змеи.

Гибнет после того, как в Киеве в день святого Маманта (см. об этом статью «Мамант» в «Староладожском словаре»; с. 105) подписывает черновик второго договора с греками, где клянется уже не Перуном и Волосом (Велесом), а «предлежащим святым крестом и святою единосущною Троицей». Это может означать только одно: 2 сентября 912 года Олег крестился и теперь собирается крестить Русь.

Но прежде он должен отправиться в Ладогу, где на языческом капище лежит череп его коня. Олегу надо пересилить прорицание волхвов, прозвучавшее 33 года назад (в данном случае важно не мифологическое число, а то, что 879-й — год смерти Рюрика). И тем доказать, что новый Бог сильней Велеса и Перуна. Волхвы, неосторожно предупрежденные самим Олегом («...Да придя в Киев, побью волхвов!..»), мешкать не стали.

В Нижнем Поволховье (по-скандинавски это Ормаланд — Змеиная страна) у Олега не оказалось под рукой того небесного копья, каким Перун ежегодно 19 августа побеждает змея Велеса. Но смерти Олега предшествовало появление на небе кометы Галлея, которая в середине лета 912 года висела, как утверждают летописцы, «копейным образом», то есть в виде наконечника копья или стрелы. Вероятно, поэтому средневековые скандинавские сказители, повествуя о Вещем Олеге, дают ему имя Орвар Одд (Наконечник Стрелы).

Олегова могила — огромная сопка на обрыве Волхова — сохранилась до наших дней. В пушкинское время ее частично раскопал Зориан Доленга Ходаковский. Но нашел лишь золу, угольки да гигантский двушипный дротик.

А. Ч.

ИЗ ОЛАВА СВЯТОГО. 1029 ГОД

В Хордаланде круглый год

Липа зеленела,

И дружины ярлов

Ею любовались.

Но желты у Фрейи слёзы,

И пожухнет липа:

У неё теперь земля

Зá морем, в Гардах!..

(См. ниже в Староладожском словаре статью Олав Святой.)

ВЫРИЙ

Вырий – рай древних славян.

Выра – село между Лугой и Петербургом.

Когда над Вырой облака

Удерживал я над тобою,

Не опрокинув их, пока

Не грянули они бедою,

Когда бессилен побороть,

Я продышал всего лишь с ноготь

Зрачок и ледяную плоть,

Рот ободрав, успел потрогать, –

Увидел не тебя, мой свет,

Но краем, самым краем зренья,

Тот край, где почему-то нет

Разъятия и разлученья.

1983

РАСПУТИЦА

Вадиму Черняку

Снег шершав и рассветы корявы,

Но уже оскользается взгляд,

Потому что из каждой канавы

Небеса, не мигая, глядят.

Вдвое глубже, и выше, и шире,

Ибо вся отразилась в реке,

Города, что штыки, растопыря,

Ты вот-вот воспаришь налегке

Не мотором стальным дребезжащим,

Не пропеллером – смертным винтом,

Над прошедшим и над настоящим,

Над звездою своей и крестом,

И не тройкой – червонной тачанкой,

Ведь не зря по углам берегла

Эти кровли, пернатые дранкой,

Безъязыкие колокола.

Ну так в путь – над солёной и пресной,

Над слезящейся талой водой,

Поднебесная – станешь небесной,

Золотою утрешься зарей

Над прибрежной строкой краснотала,

Где надежная в пролежнях грязь,

И над всеми, кого ты заспала,

Грузной грудью на грудь навалясь.

В карауле архангельской стражи

Как живые склонились они,

А иначе нельзя же, нельзя же,

Потому что последние дни,

Потому что крылатая почта

Раззвонила на все голоса,

Что водою пропитана почва,

И текут по земле небеса.

1984

* * *

На Васильвский остров, знакомый до слез...

Обласкан и поставлен на довольствие

В Десятой линии близ торжища и храма,

Меж динамитной мастерской народовольца

И чёрной лестницей опальной Мандельштама.

Какая разница – на кочке ли, в трясине,

Лечь под каблук очередной посадской Марфы

На этих линиях, натянутых Трезини

Небрежно-наискось на остров – остов арфы?

Сюда приписан. Лишь затем свободен.

По шляпку вбит. Прикрыт брандмауэра шубой.

И улыбается в ветвях варяжский Один

Своей языческой улыбочкой безгубой.

1994

* * *

Д. С. Л.

Когда на волховских низинах

Прошелестит и ткнётся в бок

Стрела на крыльях стрекозиных,

Как между рёбер, между строк,

И сапожком примяв полову,

Самой судьбы не убоясь,

Сухую кость, главу конёву,

Облобызать захочет князь,

И позже, позже, в Петербурге,

Тысячелетие спустя, –

Чего ты медлишь, храбрый Гюрги,

Невозмутимое дитя?

Или слова твои лукавы,

Неблагодатна благодать,

И с пояска у Елисавы

Твой змей сумел-таки сбежать,

Или копье язвящей речи

Двушипным жалом заменя,

И ты в рутине долгой сечи

Обвык в объятиях огня?

1995

СТАНСЫ АЛЬДЕЙГИИ

Марку Коляде

Каменное прясло на приспе.

Полумрак воротной башни.

Закомары в ледяной крупе

По-музейному позавчерашни.

Подлинник не то чтоб надоел,

Но у дел покуда новодел.

Все равно – шепчи или кричи,

Розово-бесстыжи над раскопом

Силикатной пробы кирпичи

Кажут гузно всем твоим европам,

И надежно замыкает взгляд

Алюминиевый комбинат.

Как сказал один тут: на фига

Красота, когда повсюду янки?

Дожуем последнего сига,

Сцеживая «хольстен» из жестянки.

Только былие шмонает ветр.

Здесь теперь 101-й километр.

Некогда великая страна

Ты беззубо поджимаешь губы.

В церкви серебрится бузина.

Киснут и ползут сырые срубы.

И Пилат с Вараввой заодно

Крутят колумбийское кино.

Вот и Рюрик дуриком забрёл

Из своей Ютландии. Чего там

Наплели послы про злат-престол?

Восседали б сами по болотам...

Господи, помилуй и спаси

Первую любовь Всея Руси.

В немощи покинутая мать

Первых градов — Китежа и Киева,

Ладога, зачем мне поминать

Вервие твоé и время Виево?

Тесноту двенадцати веков,

Москвичей, потом большевиков…

Битой сукой, жмущейся к ноге,

Вскормишь снадобьем своей же печени

Прясла на яйце и твороге

Да культурный слой на человечине.

Ни принять, ни тронуть не могу.

А не пожелаю и врагу.

1996

* * *

Е. А. Р.

Двенадцати веков вороньи ризы,

Черты и резы Ноевых колен.

Норманны, фряги, русы, финны, фризы,

Базар хазар на торжищах словен, –

Се Вавилон отеческих глаголов,

До всяких там из тартара монголов

Находник свей, негодник печенег.

Студёный пепел – воспалённый снег.

Вот, собственно, где выпало родиться

И выпадет – как пить дать! – почвой лечь,

Перемешав золу, и кровь, и речь

Полой кургана, как плащом укрыться,

Зелёным, рыхлым, волховским плащом.

И Гоголя шинель тут ни при чём.

ВИКИНГ

Глебу Лебедеву

На вёслах, под парусом – как повезет! –

От гарда до гарда дневной переход.

То дебрь, то чащоба.

Поглядывай в оба.

Поглядывай в оба – здесь страшен не враг,

Но свой же, такой же находник-варяг:

Где люди боятся крамолы,

Там страх стерегут частоколы.

Здесь сами себя обращают в рабов.

Здесь даже на ложе не кажут зубов.

Здесь меч, несмотря на увечья,

Не стал продолженьем предплечья.

Словене и финны, и прочая рвань,

Послушные, платят подымную дань.

В кольчужках сидят попрошайки

На каждой лужайке по шайке.

От имени Рода вещают волхвы,

А мы – вдоль по Ильмерю ходим на вы.

Воителю слава – услада

От гарда до гарда.

СТАНСЫ ГАРДАРИКЕ

Д. А. М.

Чтоб на куньих мехах с боку на бок

Вы своих ублажали арабок,

Мы заутро уходим в Алаборг,

Хоть и хмель не обсох на усах.

Плещет бисер в тугих туесах.

У норманна полдюжины родин,

Но не сдюжит в Гардарике Один,

Видишь путь – ну почти что свободен

От Велеши до самых Перынь.

Поостынь.

Как прожить веселей и обильней,

Не решить вечевой говорильней,

Обустроились стекловарильней,

Бабьей радости хватит на всех.

Мех за бисер. Монету на мех.

В небесах то дирхем, то динарий,

А в лесах предостаточно тварей,

И купцы из обеих Болгарий

Звонко платят разменной луной,

Исходя серебром, как слюной.

Пусть находник дощатым драккаром,

Как драконом взовьется пожаром,

В этих стенах и камень недаром.

С них на доблесть твою наплевать.

Хочешь драться – умей торговать.

Загребай веселее налево,

Улыбайся хольмгардская дева,

Поторгуйся без спешки и гнева,

Полотно подпирая сосцом.

Не побрезгуй словенским самцом

На прибрежии озера Нево.

1996

АХМАТОВА ГОРА

Как о стену горох...

Не горка, не полгорка – останец.

Невнятное заклятие нетленьем,

И россыпью приплющенный свинец

Ружейным испражнением оленьим,

И в спину путнику исподтишка

Умело мечет вечности осколки

Кривая мудрость свейского божка,

Распявшего себя на черной елке.

Мировое древо надломилось,

И навстречу реки потекли

Там, где мудрость заменяла милость,

Там, где русов русью нарекли,

Где при всем варяжстве несвободен,

Отойдя от селища с версту,

Подвигом своим угрюмый Один

Подражать пытается Христу.

ЖРЕБИЙ ДЛЯ ОЛЬГИ

В. Н.

Вынется – сбудется. Всякая виса двулица.

Как повернется вишневый в воде черенок?

Так поглядеть – слетает с гнезда соколица.

Эдак – лазоревый млеет под солнцем цветок.

Пальцы твои выбирали жребий полегче.

Я это ведал, рисунок плетя с двух сторон.

Птица – не птица: вендельский шлем да оплечье.

Ну и цветок не цветок – царьградский грифон.

Ты не хотела за князя. Пришлось повозиться

Свату неловкого Игоря. Не голоси.

Пряслица меньше твой жребий, тоньше мизинца.

Станешь забрала и прясла держать на Руси.

Свычаем мужнин смиряя норов жеребий,

В кротости властвуй. У злобы короток век.

И позабудь, что обманом недевичий жребий

Вынуть принудил тебя Вещий Олег.

ПРОРИЦАНИЕ ОРВАРУ ОДДУ

М. В.

Не ворону битвы, не даже двушипной змее, –

Достанешься в Заморье, вещий, Хозяину брода.

На Млечной реке по еловой взойдёт кисее

Копейное знаменье конунга Орвара Одда.

Ладьи на колесах – я вижу – идут на Царьград.

Я слышу кряхтенье руси, подпирающей днища.

– Се Дмитрий Солунский! – враги про тебя говорят.

Но примешь ты яд. И отравлена будет не пища.

Четыре хвоста у кометы, четыре крыла.

Невенчанный лоб ненаследной лоснится короной.

Но дивная мета в алмазах – в полнеба стрела,

На что тебе, князь, если кружишь дозорной вороной

На собственной тризне. Роскошная сага соврёт.

Забудется имя. Калёное жало возложат

На хладное лоно. Ты – Одд. Ибо всё наперёд

Открыто тебе. Но тебе это вряд ли поможет.

Ты – бред геральдиста, эскиз на кабаньем ребре,

Ты сторож излуки, смотрящий из-под небосклона

На храм византийский, что встанет на том вот бугре,

На мальчика, что без копья одолеет дракона.

Тебе суждено умереть от коня своего.

Отдай его Велесу, но через тридцать три лета,

Как станешь стареть, если глянешь в глазницы его

И выдержишь взгляд – пересилишь пророчество это.

1996

ОЛЕГОВА ВИСА

Росы… получили свое имя от некоего могущественного роса, когда им удалось избежать предсказанного их оракулами. Произошло это благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними…

Хроника Псевдо-Семиона,

последняя треть X века.

Деревянные бусы моих крепостей
Напронизку – не ради арабских гостей,
Не во имя наследного дарства
Собирал я на шнур государства.

Я мечом приносил не пощаду, но мир.
Где Аскольд-самозванец и брат его Дир?
Ан, чернявые ладят девчата
Русам парусы паволочаты.

На святого Маманта вошедший в купель,

Не Олегом – Димитрием выйду оттель,

И пригублю медовую в Гардах бадью,

И солгавших волхвов, как волков, перебью.

Только прежде – во славу честного креста

Поцелую коня в костяные уста.

1995–2008

МАЛЫШЕВА ГОРА

...призва Олег волхвы своя и рече им:
"Скажите ми, что смерть моя?" Они же реша: "Смерть твоя от любимого твоего коня". И повеле отрокам своим, да изведше его далече в поле, и отсекут главу его, а самого повергнут зверям земным и птицам небесным.

Архангелогородский летописец

Вот и повод меня повести в поводу

Конунгу на беду

На Морьящину

К богу Ящеру.

Тридцать лет и три года в его табунах

Мне скитаться без продыха в лунных волнах.

Высыхая у Велеса в лапище,

Дождик выбелит череп на капище.

А когда в валунах зашумят зеленя,

Живородную змейку опустят в меня –

Чтобы ластились небыли к былям,

Вскормят юркую млеком кобыльим.

Вождение коня. Граффити в церкви святого Георгия в Ладоге. XV век.

АМУЛЕТ

Е. Р–ой

Прозрачна ночь, хотя и окаянна.

По сопкам спят сигнальные дымы.

Глядит с улыбкою вещунья Несмеяна

Альдейгьюборга ладожные сны,

Но как в курган воткнется ночи ножик,

Росой студёной отрясая сонь,

Серебряный конёк-единорожек

Толкнется в твою утлую ладонь.

Cм. Конек-единорожек.

ПОБЕДИЩЕ

И. В.

На кургане, на вольном дивинце,

Парусит полотно на девице,

К Победищу подходит ладья.

Вот чуть-чуть и окликнут: – Моя!

Чур моя! – и ревнуя к Стрибогу –

А не лапь! – да в уключину ногу,

Точно в стремя под смех остальных.

Кто-то дружка, а кто и жених.

Но в лодейке не слышно ни смеха.

Кормщик в воду глядит, неумеха.

Смотрят в низкое небо гребцы –

Ни в мужья не хотят, ни в отцы.

И тверды их персты, как коренья.

И чужое в горсти оперенье.

ПОСЛЕДНИЙ СКАЛЬД

Он пал под Хольмгардом…

руническая надпись

Эти сопки под вещим копытом,

этот тягостный вой по убитым,

эта в пенной кольчужнице гладь,

эта вёльва – жена или мать,

этот торг за дремучим дрекольем,

эта спешка под мехом собольим,

это кунье смешенье племён,

эта неженка, что я влюблён.

В синеглиньи – богам на заметку –

эти луны ценою в монетку:

захотел пребывать во плоти –

прикопай, прикопи, приплати.

Но и ты, приручившая скальда,

своего не узнаешь Харальда.

Так на кой мне твои янтари,

Валгáлла меня побери.

МЕСТЬ ОЛЬГИ

Т. Р.

Четвёртый день волнуются концы,

Перетирая весточки вчерашни,

До света новгородские купцы

Шептались с княжичем в Тайничной башне,

Волхвы кидали в Волхов «нечет-чет»,

Смущая гридней темными речами:

Княгиня на Купалу сватов ждет.

Зарезан Игорь, аки волк в овчарне.

Чернее тучи юный Святослав.

Всё на людей без повода ярится.

Болтают, Ольга, сына отослав,

Сама не смеет в Ладогу явиться.

И лишь Олегов конюх Крутояр

По-ладожански цыкнет на бояр.

И плюнет. И полезет на полати.

Ещё не время рати собирати.

АКРОСТИХ КОНСТАНТИНА ФИЛОСОФА. 863 ГОД

Аз, Буквы изВедав,
Глаголю: Добро Есть.
Живéте Sело Земным,
Иже да Iже.
Как же, Люди, Мыслите
о Нашем Оном Покое?..
Реки Слово Твердо.
Укажут возле сФер-то Херувимы,
в печали ὦтеЦ или Червь.

ЕЛИСАВА И ЗМЕЙ

Я только эхо в провалах глаз...

Елена Романова

Лет через тыщу брести у реки,

Вывозив голени в иле,

Там, где мальчишки искали «глазки»

И летописца дивили,

Там, где и ныне, смущая народ,

Слева направо

Чудище на поясочке ведёт

Девица Елисава.

Сладок вечерней размолвки медок.

Тронешь – под куколем свянешь.

– Слышь, Елисавушка, брось поводок,

Змейкой серебряной станешь.

Станешь хозяйкой последнего дня,

Сродницей первопричины,

Девственным эхом в глазницах коня

В черепе с чёрной Княщины.

– Ишь, расшипелся, рогатенький мой!..

Аль помирать неохота?

И, как домашней скотинке «Домой!»

Дланью – пожалте в ворота!

Тогда всё золото своё
Я замурую в глину...

Валерий Петренко

Что нам сегодня намоет река

Вместо условленной встречи?

Легкое грузило рыбака?

Ядрышко свейской картечи?

Заклепку драккара? Осколок «глазка»?

Баночку из-под колы?

В толще столетий под толщей песка

Множатся времени сколы.

Рожками крутит расстриженный бог:

Вот тебе Рубиков кубик.

Рюриков кубок на тризне эпох.

Ссохшийся Рерихов тюбик.

СЕВЕРЯК

...Пришедшю ми въ Ладогу, поведоша ми

ладожане, яко сде есть: егда будеть туча велика,

находять дети наши глазкы стекляныи и малыи,

и великыи, провертаны, а другыя подле Волховъ

беруть, еже выполоскываеть вода. Отъ нихъ же

взяхъ боле ста, суть же различь.

Нестор. 1114 год

...Глядючи в небо, дракона сразит.

Владимир Леонович

Последнею весной тысячелетья,

Опасно ранней, ненасытно долгой,

Наполненной серебряным урчаньем

За Ладогу отползших ледников,

В начале мая около полудня

Пришел ко мне паромщик Коля Кузин,

Принес в кармане бусину, стекляшку,

Подобранную им у переправы,

И долго мялся, и пыхтел по-детски.

Мне не хотелось пить. Не то, чтоб с Колей,

А просто не хотелось. Я сказал,

Что я в завязке. Он ушел, находка

В развернутой тряпице, как в пелёнке,

Так и осталась на столе – укором

Или подарком. Кто их разберет,

Потомков викингов да здешней чуди?

Я положил стекляшку на ладонь.

Сквозь патину просвечивала вечность.

Я вышел вслед паромщику на Волхов.

От Новой Ладоги дул северяк.

Река была сиреневой, а небо

Двойным, прозрачным. Я зашел в музей,

Взял ключ от храма, и уже у двери

Услышал вой зверья и птичье пенье.

Гремел орган... Откуда там орган?

Подростки?.. Бред какой-то… Я не сразу

Попал ключом в замок. И все затихло.

Всё было, как всегда. Святой Георгий,

Щитом прикрывшись, ехал без копья

С оранжевым флажком и знал, что зло

Непобедимо сталью. Под конём

Желтела сопка вещего Олега,

И Велеса-дракона от реки

Вела на поясочке Елисава.

Но тут опять завыло и запело.

И стало ясно: это просто ветер.

И стало пусто, будто бы вот так

Лишили не иллюзии, а смысла

Настолько, что и в кулаке моем –

Не аленький цветочек, привезенный

Из жарких стран – индийских ли, персидских,

Не тот гранат из чёток пилигрима,

Змеевиком процветший изнутри,

А зёрнышко граната из сельпо,

Забрызганное прозеленью тлена.

Но если так – тогда, ответь, зачем

И Ладога, и перевозчик Коля,

И сын его, которого забрал

На переправе ненасытный Велес?

И зёрнышко оброненное это?

И, может быть, мне только показалось,

Что в миг, когда рыдали оба хора,

Георгий отделился от стены,

Возликовав непоновлённым ликом?

6–17 мая 2000

БОЯНОВА ВИСА

граффити под куполом Новгородской Софии

Великан, железный лоб,

Каменные груди,

Голова из меди,

Челюсти из липы,

Чрево златое, –

Вот тебе дань Боянова.

Святая София Новгородская. Ремонт начала XII века.

Граффити зодчего Петра.

ЛУБЯНАЯ СКОМОРОШИНА

Раскопанная Евгением Рябининым на Земляном городище

ладожская кожевенная мастерская заканчивается

двумя стоптанными лапотками времен Ивана III.

Оккупант переобулся в мастерской.

И мастерской не стало.

Московиты – люди башковиты.

У них пятки берестой подбиты.

Мы сапожки вам дадим за лапти,

Только Новгорода не залапьте.

УРОЧИЩЕ ПЛАКУН

Н. М.

Тишина над Волховом обвисла

Пеленой туманов и снастей.

Это замышленье Гостомысла

Намывает в Ладогу гостей.

Ливень брызнет молнии короче,

Но всю ночь и многие века

На песочек Одиновы очи

Станет выполаскивать река.

Русской беллетристики инвестор,

Чуя древность и являя вкус,

Увезёт заворожённый Нестор

Глазчатую жменю этих бус.

Чье трепещет в парусе рыданье?

Кто волной играет в «нéчет-чёт»?

Как вода во облацех преданье:

Тронешь – и она не потечёт.

РУНЫ ПЕТРОПОЛЮ

...И трижды отступился ученик.

И город от него отрёкся дважды.

И сам устами стылыми приник

К источнику неутолимой жажды.

В нечистоте промышленной зимы

Не к небу – к измерению иному

Лиловые и сизые дымы

Летели параллельно окоёму.

Рогатилась звезда. Лучил металл,

Распространяя тёмное свеченье.

И даже Петр у райских врат не знал,

Последует ли третье отреченье.

* * *

В. Н.

Бледный, болотно-озёрный модерн,

Предрасположенность к царству русалью,

Слабый побег от общественных скверн

Века, уже провонявшего сталью.

Даром зачитаны Вертер и Стерн.

Маска безмолвия дышит печалью.

Флора прикинулась фауной. В лад

Гибкие ноги разводит лилéя

На штукатурке. И кажется, ад –

Это альковное зелье Бердслея,

Или Бальмонта разбавленный яд,

Но чем хмельней оно, тем холоднее.

Провинциальный закат сквозь окно

Над Петроградской близ моста Тучкова

Тлеет по Шпенглеру. Знать не дано,

Легче ль воды соловецкое слово,

Вправду ли Китеж уходит на дно,

Стеблем кувшинки связав часового?

S.-Pb

Реставратору Антону Дубашинскому,

возвращая его же наблюдение:

S.-Pb равно S. (sulfur – сера)

плюс Pb. (plumbum – свинец)

Ну вот нам и открылась наконец

Имперская алхимия латыни:

Сульфур и плюмбум – сера и свинец.

А парадиза нету и в помине.

РУНЫ СЫНУ

Где времена свивались плетью,

Где две реки впадали в третью,

Где властвовала Ингигерд,

Где был свободен даже смерд,

Где Фрея тише, чем рабыня,

Где славно погулял Добрыня,

Где сочинили сгоряча

Обряд крещения меча,

Сказав «Не в силе Бог, а в правде»,

И где на фреске Бога ради

Негромким словом усмирён

Козлёночком глядит дракон

Аленушкин, – в Альдейгьюборге

На Городище Земляном

Мои печали и восторги

Запей, каким пошлют, вином

В тысячелетии ином.

1997

* * *

Альдейгия – страна невелика.

Алоде-йоги – Нижняя река,

Где Ладожка вливается в Заклюку

И Волхов различается по звуку,

Где шли на нерест лóдуга и сиг,

Где прожил я счастливый самый миг.

ВЕРХНЯЯ РЕКА

О. Х.

А когда наступила расплата

За последнюю склянку чернил,

Мерный ангел живого квадрата

Сверху пёрышко уронил.

И пока оно в руку летело

Легче снега и снегом легло,

Что-то важное отболело,

Вместе с вешней водой изошло.

Только вечность нам вехи назначит

И глаза промокнет рукавом,

И над черным квадратом заплачет

Мерный ангел в квадрате живом,

В недосыпе двуспальной могилы

Загорится звезда в потолке,

Собирая посмертные силы,

Мы потянемся к Верхней реке,

Где гоня ненасытную гостью

За черту на последний правёж,

Мерный ангел с серебряной тростью

Стережет изначальный чертёж.

* * *

Н. Вв.

Всё о чужом да о своём

В подробностях-деталях

С неблизкой женщиной вдвоем

В не слишком дальних далях

Узор страстей перетирать,

Дом содержать, детей рожать.

Но ангел в ситцевом венце

Войдёт и бровь насупит,

Когда почти уже в конце

Лицом к лицу – в чужом лице

Твоё лицо проступит.

2002

БОНАДИЕС

(из Варяг в Ромеи)

О. С.

Едва зацветает стена крепостная,

из тьмы изумрудной – смотри: шевельнулась,

распалась! – слетает беспёрая стая.

...Куда подевалась?

Какие там ласточки? Яростней, ярче.

Фисташковым сором лексемных чешуек.

Бесплотной, но жадной пыльцою. Цитатой

античности в средневековой постройке,

скачком аритмии.

Ну вот всё и кончилось. «Бонадиес!»

Играет прибой сувенирной латынью.

В Амальфи к апостолу францисканец

над бездной бредет, озираясь ушами.

Помстилось... Но что?..

Приключилось... Но что же?..

А толстые девочки на два прихлопа

поют аллилуйю. И дремлет апостол.

И милостиво Средиземное море.

Особенно в мае.

1994, Равелло

ФРАГМЕНТ ГЕКЗАМЕТРА

Богиня, вспомни, как взревел Ахилл, дитя Пелея,

Воспой его священный гнев, ахéян ввергший в ужас,

Когда низринул он в Аид героев многославных,

А их тела простёр на пир псам и окрестным птицам,

И тем Зевéсу честь воздал, его покорен воле…

СТАНСЫ К NN

Когда клесты рябину обобьют

Насмешливо, неряшливо, кроваво,

Всё сбудется-устроится – приют

И под простым крестом земная слава.

Ревнитель прошлой дружбы нас простит.

Досмотрим сны, пошитые навырост:

Там петроградский дождик моросит,

Там рак не свистнет – и гарант не выдаст.

Теперь бы позвонить, да недосуг

Жевать ту жвачку, де, державу сперли.

Когда теснее круг – теснее круг

Затягивается на горле.

Ни ста тебе рублей, ни ста друзей.

«А к вам, мадам, сюда приходят дети?»

Жар-птица (чучело) сдана в музей.

И зябко, как бывает на рассвете.

Когда клесты рябину оклюют,

Когда доской клеёною запахнет,

И тополь (его дворники убьют),

С холста листвою, как гранатой, ахнет.

31 марта – 3 апреля 2006

ДОРОГА ВО ВЩИЖ

Всё аушки да аушки –

Копеечная Русь.

Присяду там, на камушке,

Но я тебя дождусь.

Алёнушки, Иванушки...

И по снегу скребя,

Я посижу на камушке

И я дождусь тебя.

10 февраля 2006.

* * *

Неправильно, неумело –

А все же – была ни была! –

Какая-то дудочка пела,

Какая-то тропка вела.

Не веря судьбе-генеральше,

Московской не веря судьбе, –

Всё дальше – подальше, подальше! –

Всё ближе и ближе к тебе.

27 апреля 2006

НА ЛЮБШЕ

Ладожского Средиземноморья

Снежный шелест в небе нежилом,

Где угодья Храброго Егорья

Вéлесовым вспаханы хвостом.

Наши музы – Альки и Наталки,

Наши кипарисы – елки-палки.

Вместо мрамора – разрыв-трава.

Вместо Парки – сонная сова.

Над водою мёртвого колодца,

Что бы ни случилось на веку,

Погадаем, сколько отольется.

Лыком в стрóку каждое ку-ку.

Се цивилизация по-русски:

Вон из дома, точно из кутузки.

Не оседло жить, не кочево –

Втянешься, и вроде ничего.

И отсюда, не поняв границы,

Мы брели полмиллиона дней

За хвостом куницы и жар-птицы,

За звездой постылою своей.

А запахло Промыслом Господним,

И пришли к себе в одном исподнем.

Ну, не получилось. Бог упас.

Если можете, простите нас.

декабрь 2000 – январь 2001

* * *

Допустим, среди дня…

Ал. Ар.

Запахали плешину, поставили сруб,

Отпустили коняжек на выгул.

И на много веков насорил Грызозуб

Золотыми скорлупками фибул.

Вот на этой реке, вот на этом ветру,

В этой провинциальной вселенной,

Ты очнёшься однажды, глотнув поутру

Этот воздух, полынный и тленный.

И не надо про то, что жесток и нелеп

Тот сюжет… Мол, другое, другое…

Дотянулся – и вот они Анна, и Глеб,

И отец, и Татьяна, и Зоя…

12 июня 1998 — 25 июня 2008

ЗАМОРСКИЕ ГОСТИ

Леонтию Войтовичу

Куда ни устремляешь очи –

Ни огонька по берегам.

Лишь кровенеют тут и там

Сорочьи ягоды да волчьи.

Клубится варево ночей

То серое, то смоляное,

И солнце вязкое, стальное –

Тусклей, чем даже блеск мечей.

Тебе давно за пятьдесят.

На почве датской в Дорестадте

Ты, что твой Гамлет, был некстати.

Не спятил?.. Сам и виноват.

Сойди на берег. Оглядись.

Здесь крепостцу на славу срубишь,

Аборигенку приголубишь

И сына сделаешь надысь.

Доспела ягода крушина –

И жжёт язык, и вяжет рот.

И остаётся наперёд

Испить из фризского кувшина.

27 июля 2008

СТАРОЛАДОЖСКИЙ СЛОВАРЬ[1]

Наш сюжет начинается с пересечения двух историй — геологической и собственно исторической: через тысячу лет после прорыва Невы к Балтике уровень Ладоги и Ильменя упал, и на новые земли пришли новые люди.

До VII века нашей эры тут жили лишь племена финских охотников и рыболовов. И еще не были проложены торговые пути из Булгар в Варяги и из Варяг в Греки (последний пробьет в начале X столетья Вещий Олег).

Сюжет взаимопроникновения культур — история детских ослышек. То, что для скандинавов гард Альдейгья, для волховских словен и кривичей — город Ладога. Так славяне «перевели» скандинавское имя города, образованое от финского alode-jogi — «Нижняя река» (по замечанию историка Д. А. Мачинского, имеется в виду Волхов в его нижнем течении — от порогов и до устья).

Новое имя города славяне срифмовали с лудо'й (так называют каменистые отмели), ло'дугой (здешней разновидностью сига), а, вероятно, и с неким собственным божеством.

Ладожская крепость стоит на мысу при впадении Ладожки в Волхов. Сюда мимо луды и шла на нерест лодуга, а место это в двенадцати верстах от впадения Волхова в озеро Нево и впрямь было ладным, ладожным.

753 год. Дата начального скандинавского поселения установлена с помощью дендрохронологии археологом Евгением Рябининым, копавшим Земляное городище в 1970-х и 1980-х. Здесь в середине VIII века стояла кузнечно-ювелирная мастерская. Здесь знали, что такое токарный станок (фрагмент обработанной на нем деревянной чаши обнаружит тот же Рябинин). Но в 760-х поселение гибнет. Лет через десять на этом месте осядут словене. Они пришли на Волхов раньше скандинавов, в конце VII или в начале VIII веков, но до поры жили поодаль, выстроив на речке Любше каменно-земляную крепость.

В 780-х в Ладоге на Земляном городище начинает работать стеклодельная мастерская. На арабском Востоке в это время идет активная исламизация. Гонения обрушиваются и на язычников-стеклоделов, изготовлявших амулеты «от сглаза». Ладожане приглашают мастеров и налаживают поставку с Востока сырья для варки стекла. Бисер и глазчатые бусы меняют у местных охотников на меха, а меха продают арабским купцам за звонкую монету. Тем серебром и будет оплачено призвание Рюрика, строительство на «Верхней реке» Новгорода, перенос княжьего стола в Киев, само рождение единого Древнерусского государства.

Глазки[2] (глазчатые бусы) стали на два века ладожской валютой.

Летописи сохранили имя первого финансового (да и протогосударственного) гения ильменских словен, которому нынешняя «одна шестая суши» обязана своими столь обширными пространствами. Это словенский старейшина Гостомысл, тот, кто намыслил гостей и обеспечил исправное функционирование двух перекрестившихся в Ладоге торговых путей. Гостомысл — не имя, а прозвище. А, значит, судьба и суть жизненных деяний этого человека.

Ладожский пейзаж можно читать как единый текст.

Могила Вещего Олега (центральная сопка в Заморье) поставлена на излучине реки в самую дальнюю из доступных взгляду крепостных сторожей точку. Видимо, не случайно и пространственное противопоставление языческой сопки и Георгиевской церкви, где на фреске в диаконнике святой воин управляется с драконом не копьем, а словом.

Летом 1995 года в раскопе на Земляном городище студент из экспедиции А. Н. Кирпичникова случайно поскреб ножом обломок звериного ребра (слой середины Х в.) и обнаружил рисунок — плетеную косичку. (О том, что гравировка нанесена на жребий, догадалась художница Виктория Новикова.) На другой стороне жребия оказался рисунок четырехкрылой стрелы — не просто громовой знак, но, видимо, еще и изображение кометы 912 года.

А еще стрелочка напоминает протознак Рюриковичей с деревянной игральной фишки из раскопанного Евгением Рябининым ладожского «дворца Олега», и очертание самой Олеговой могилы (см. ниже статью Жребий):.

— Смотрите, в какое время мы живем, — сказал тогда Дмитрий Сергеевич Лихачев, — Ладога делится с нами своими тайнами...

А. Ч.

Ала'борг — городище VIII — начала X веков на реке Сясь. Уничтожено в 1970-х (здесь брали песок для строительства дороги). То, что осталось, исследовано Сергеем Кузьминым и Анной Мачинской.

АЛО'ДЕ-ЙО'ГИ (финск. Alode-jogi/joki) — дословно: Нижняя река. Волхов ниже порогов. Скандинавское название Нижнего Поволховья — Ормаланд (Страна змей). Волхов начинается выше Новгорода с урочища Перынь (здесь явственно звучит имя Перуна), а последняя возвышенность на нем — Велеша. В волховской топонимике отразилась горизонтальная модель мирозданческой вертикали. См. Мировое древо.

Альде'ЙгЬя (Aldeigja) и Альдейгьюбо'рг (Aldeigjuborg) — скандинавское имя города Ладоги. В 1906 году И. Миккола показал, что из финского названия реки Alode-jogi происходит скандинавский топоним Aldeigja (сначала как имя реки, а затем и поселения), а из него (с метатезой ald > lad) — древнерусское Ладога. В висе из поэмы «Bandadra¦pa» Эйольва Дадаскальда, сочиненной около 1010 года, звучит исходная форма Aldeigja. Aldeigjuborg упоминается при описании событий, относящихся к эпохе викингов (середина XI века, до отъезда с Руси Харальда Сурового Правителя).

По Т. Н. Джаксон самая ранняя фиксация этого топонима встречается в «Саге об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда (конец XII в.). Известно, что Рюрик «срубил» ладожскую крепость. Появление корня -borg говорит о перестройке крепости в камне (согласно Новгородской летописи в 1114 году). См. Гард; Гардарики; Ладожка и Заклюка.

Ама'льфи — город южнее Неаполя на берегу Салернского залива Тирренского моря. В 1208 году после взятия Константинополя крестоносцами в кафедральный собор Амальфи перевезены мощи Андрея Первозванного.

Аско'льд и Дир — варяги, правившие Киевом. Согласно Никоновской летописи и В. Н. Татищеву, многие новгородцы бежали в Киев после поражения восстания Вадима Храброго (см.). Аскольд и Дир убиты Олегом.

Ахматова гора — возвышенность на западной окраине Старой Ладоги. Топоним происходит либо от татарского имени Ахмат, либо от фамилии Ахматов. Время и обстоятельства его возникновения не ясны. В средневековых Писцовых книгах другое имя этой горы — Висельник. См. Один.

БОЯНОВА ВИСА — перевод шестистрочной (считая подпись автора) загадки под куполом колокольни Святой Софии. (Загадка о самой Софии.)

Фото см. на с. 14 вкладки по адресу:

http://chernov-trezin.narod.ru/HRONIKI-VKLADKA.pdf

Бы'лие — высокая сухая прошлогодняя трава. (Отсюда поговорка: «Было — да былием поросло».)

ВаДИМ Храбрый (Вадим Новгородский) — предводитель словен, восставших против князя Рюрика.

В Никоновской летописи читаем: «Того же лета (864) оскорбишася Новгородцы глаголюще, яко быти нам рабом и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его. Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби Новгородцев советников его».

На роль цитадели Вадима Новгородского хорошо подходит Любшанская крепость, погибшая в результате штурма, видимо, во второй половине IX века. Стрелы, найденные любшанской экспедицией Е. А. Рябинина в каменном основании крепости, не скандинавские, а местные, и, значит, в последний раз крепость брали свои. См. Любша.

Валга'лла (швед. Valhöll, Valhalla) — небесный чертог, где пируют с Одином павшие в бою воины.

Варя'гИ — в Скандинавии этим словом называли северные дружины на службе у византийских императоров (varingar, varingiar, древнеисл. væringjar).

«Варяг» — закономерная славянизация древнескандинавской формулы: tru vaering (верная дружина). Это «верник», союзник, то есть тот, кто заслуживает доверия.

У скандинавского и древнерусского слова общий индоевропейский корень. В варианте варанг слово перешло к грекам. Термин «варяг» сродни древнерусскому «ротник» — «принявший присягу» (рота — присяга). По Далю варяг — «скупщик всякой всячины по деревням, коробейник, щепетильник, меняющий мелочный товар на шкуры, шерсть, щетину, масло, посконь и пр.». См. Рюрик.

Ве'лес — у славян покровитель скота и богатства. Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров показали, что Велес — бог Нижнего мира, змееподобный противник громовержца-Перуна. (В Приладожье место их поединка — волховские пороги.) В «Слове о поку Игореве» песнотворец Боян назван «Велесовым внуком». У кривичей богом Нижнего мира был Волос (медведь)..См. Мировое древо.

Велес. Изображение с браслета из Тереховского клада. Киев. XII век.

Веле'ша — урочище и деревня на краю балтийского глинта к северу от Старой Ладоги (по имени славянского бога Велеса). См. Алоде-йоги, Велес, Перынь.

Вёльва — скандинавская прорицательница.

ВЕ'НДЕЛЬСКИЙ ШЛЕМ — скандинавский шлем предшествующего эпохе викингов вендельского времени (культура Вендель VI–VIII вв.).

Вендельский шлем.

Прорись из книги Жаклин Симпсон. «Викинги. Быт, религия, культура».

Центрполиграф, 2005

http://bibliotekar.ru/vikingi/4.htm

ВЕЩИЙ ОЛЕГ — русский князь, норманн и ладожанин, сшивший древнерусское государство в единое целое. Историк Игорь Данилевский, ссылаясь на библейские параллели, заметил, что щит, который повесил Олег на вратах Царьграда, — символ не победы, а защиты.

В Византии существовало пророчество, начертанное на гробнице первого ее христианского императора — Константина Великого: «Семихолмый град падет, когда вражеский флот перейдет перешеек посуху, но падет не навсегда, а явятся люди от рода русокудрые и возьмут его под свою защиту». Пророчество сбылось. Объявившись у Константинополя, Олег приступил к осаде, а потом вдруг разыграл перед изумленными греками грандиозный спектакль — поставил свои ладьи на колеса и двинул суда на город.

Греки предложили мир, чтобы тут же попытаться отравить князя. Олег отверг отравленные дары: «...и вынесоша ему брашно и вино, и не приа его; бѣбо устроено со отравою. И убояшася греци, и рѣша: „Нѣсть се Олегъ, но святый Дмитрей, посланъ на ны от Бога“».

За это ясновидение Олег был прозван Вещим.

Византийцы быстро забыли имя Олега. Но в «Повести временных лет» сказано, что при Олеге в Киеве словене, чудь и русь прозвались Русью. А Псевдо-Симеон (конец Х века) пишет, что у росов был некий могущественный правитель, от коего «росы получили свое имя <...> после того, как им удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы, благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними». (Отсюда может происходить и известный лишь по «Слову о полку Игореве» этноним русичи, то есть потомки Роса/Руса.)

По Новгородской Первой летописи Олег умирает от укуса змеи в Ладоге: «...иде Олегъ к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзии же сказають, яко идущю ему за море, и уклюну змиа в ногу, и с того умре, и есть могыла его в Ладозѣ». См. Орвар Одд.

Смерть Олега. Миниатюра Радзивиловской летописи.

(Из черепа коня выползает и кусает князя в ногу не змея, а дракон.)

Подробнее об Олеге см. с. 58–64 на

http://chernov-trezin.narod.ru/Hroniki.pdf

ВИ'КИНГ (скандинавск. vikingr) — древнескандинавский воин, морской разбойник (словарь Ушакова).

ВИ'СЫ – скальдические стихи, жанрово отличающиеся от драпы (хвалебной песни) и нидов (хулительных стихов). В сагах «отдельная виса» — стихотворение.

ВЩИЖ — центр древнерусского удельного княжества. Здесь вырос черниговский князь Владимир Свято-славич (ок. 1160–1201), которого новгородцы в 1180 году призвали на княжение после его ратного подвига на Белеховом поле (мальчиком, не обнажив меча, он опрокинул закованных в стальные панцири ратников Мстислава Безокого). Видимо, в честь этого события и была написана фреска в диаконнике Георгиевской церкви Старой Ладоги, на которой безоружный святой Георгий смиряет змея силой Слова. (См. А. Чернов. Хроники изнаночного времени. СПб., Вита Нова. 2006.)

В семи верстах от Вщижа находится село Овстуг, где родился Ф. И. Тютчев. См. его стихи «По дороге во Вщиж».

ГАРД — частокол, острог (сканд.).

ГАРДАРИ'КИ (Гарды) — Страна городов (буквально — острогов), будущая Русь.

ГЕОРГИЙ ПОБЕДОНОСЕЦ — святой Георгий. На фреске в Георгиевской церкви Старой Ладоги, написанной греческими мастерами около 1180 года, святой воин едет без меча и копья (у него только щит и стяг без наконечника), а зме'я на убрусе (пояске) ведет в город дева Елисава. Надпись утрачена, но, судя по аналогиям и восьми параллельным линиям графьи, звучала она стихами: «Чудо Святаго / Георгия о змеи / Деве Елисаве / Граде Лаодикеи». Печать лаодикейского митрополита Леона была обнаружена на Земляном городище экспедицией А. Н. Кирпичникова.

ГЛАЗКИ'. 1. Глазчатые бусы. 2. Стеклянные или каменные бусы. См. Одиновы очи и Стекловарильня.

Весовая гирька, полтора дирхема и глазок

ГОРОДИЩЕ — место, на котором было расположено укрепленное поселение. См. Селище.

ГОСТОМЫ'СЛ — вождь ладожских и ильменских словен, живший в конце VIII — первой половине IX века.

ГРАФЬЯ'. 1. Инструмент богомаза — игла, вставленная в деревянный черенок. 2. След этого инструмента, оставленный на левкасе или сырой штукатурке.

ГРИ'ДНИ — дружинники. Отсюда и «гридница» — зал для пиров дружины в великокняжеском тереме.

ГРЫЗОЗУБ. См. Мировое древо.

ГЮ'РГИ. См. Георгий Победоносец.

ДВУШИПНОЕ ЖАЛО (двушипная змея) — двушипный наконечник дротика, копья или стрелы (шип — это то, что при полете стрелы смотрит не вперед, а назад).

ДЕНА'РИЙ (динарий). 1. Древняя римская серебряная монета, ставшая ко времени императора Аврелиана бронзовой (III в.). Однако были и золотые денарии, равнявшиеся 25 серебряным. 2. Мелкая серебряная монета, которую в VIII–XI веках выпускали многие князья Священной Римской империи и других государств.

ДИВИ’НЕЦ — высокое место, верх чего-либо, откуда «дивятся», то есть наблюдают за окрестностями.

ДИМИ'ТРИЙ — святой Дмитрий Солунский. Во время первого похода Олега на Царьград греки сравнили его со святым Дмитрием. Д. С. Лихачев пишет, что такое сравнение необъяснимо, но осень 906 года — шестисотлетие мученического подвига этого святого. Видимо, Олег повел ладьи на штурм именно в день юбилейного поминовения Дмитрия.

ДИРХЕ'М — арабская серебряная монета в 2,97 г чистого серебра. Чеканилась с 695 года. Применялась в торговле с другими странами (с Древней Русью с VIII до XIII века).

ДОБРЫ'НЯ — дядя Владимира Святого (Красное Солнышко), в фольклоре ставший былинным богатырем. В 989 году крестил Новгород и Ладогу. Сжег Торговую сторону Новгорода и разорил ладожское языческое капище на Варяжской улице (раскопки В. Л. Янина и В. П. Петренко).

ДРАККА'Р — боевой корабль викингов, нос которого обычно увенчан головой дракона. Драккары, вмещавшие до 60 и более воинов, зимовали в ладожской гавани. Здесь викинги пересаживались на речные ладьи. Судя по статистике находок весовых гирек в разных скандинавских могильниках на территории Руси (один набор на пятнадцать курганов), ладья рассчитана на 15 человек (наблюдение А. А. Чернова).

Драккар на спине Мирового змея, стилизованного под волны.

(Рогатая голова змея справа внизу рисунка.)

Рисунок на руническом камне. Остров Готланд.

Прорись из книги Жаклин Симпсон. «Викинги. Быт, религия, культура».

ЕЛИСА'ВА — царевна, известная по житию святого Георгия. Согласно древнейшей христианской легенде, воплощенной около 1180 года на фреске в церкви святого Георгия в Старой Ладоге, воин победил дракона не оружием, а силой молитвы. Спасенная Георгием царевна привела дракона на своем поясе, «как корову», в город.

Чудо святого Георгия. Староладожская фреска.

ЖРЕБИЙ — костяной или деревянный предмет для верчения (по типу рулетки) или бросания. В Ладоге найдено три жребия IX–X веков. Каждый из них украшен хитроумной магической гравировкой. (См. Стрела на крыльях стрекозиных и стихи «Жребий для Ольги»)

ЗАКЛЮ'КА — см. Ладожка и Заклюка.

ЗАКОМА'РЫ — в русской архитектуре полукруглое или килевидное завершение наружной стены храма.

ЗА'МОРЬЕ. См. Морьевщина.

ЗАХА'Б (захап) — предворотное, замкнутое с трех сторон пространство крепости, ловушка для тех, кто идет на штурм.

ЗЕМЛЯНОЕ ГОРОДИЩЕ — археологический и топонимический термин. На территории Земляного городища Старой Ладоги находилось скандинавское поселение первых ладожан.

ИГОРЬ — киевский князь Игорь Рюрикович, которого с малолетства воспитывал Вещий Олег. Женат на княгине Ольге. Убит древлянами.

И'ЛЬМЕНЬ (Ильмерь). 1. Озеро ледникового происхождения в Новгородской области (в летописях — словенское море Ильмерь), из которого вытекает Волхов. От финск. Ilmeri (имя небесного божества). 2. Любое мелкое, зарастающее тростником и камышом озеро, нередко паводковое, расположенное обычно в дельте крупной реки. Полагают, что имя Ильмень превратилось в нарицательное и распространилось благодаря новгородской колонизации.

ИНГИГЕ'РД (Ингигерда) — шведская принцесса, выданная за Ярослава Мудрого. Согласно церковному преданию похоронена в Софии Новгородской и канонизирована под именем святой Анны Новгородской. См. Олав Святой.

КНЯЩИ'НА — урочище (и деревня в нем) за южной границей Старой Ладоги. В древности, видимо, — княжеская резиденция. Несколько кладов арабского серебра обнаружены близ дороги, ведущей из крепости в Княщину.

КОНЁК-ЕДИНОРОЖЕК — бронзовая фигурка X века, найденная в 1981 году вместе с набором весовых гирек археологом староладожского музея 3оей Дмитриевной Бессарабовой в поле' сопки на Победище.

Бронзовая весовая гирька в виде конька-единорожка. X век.

Найдена с набором весовых гирек для взвешивания дирхемов

Зоей Бессарабовой в урочище Победище на южной окраине Старой Ладоги.

Подробнее см. заметку «Зоя и Единорог»:

http://chernov-trezin.narod.ru/chudesa5.htm

КОНСТАНТИН ФИЛОСОФ — в монашестве Кирилл, один из двух солунских братьев, просветителей славян. Около 863 года разработал глаголицу — первую славянскую азбуку (и при том акростих). Его ученики на основе греческого алфавита создали кириллицу. Начальный состав глаголицы включал в себя как минимум две буквы, неизвестные кириллице. Одна из них — буква «Печаль».

КУКОЛЬ — капюшон монашеского облачения.

ЛА'ДОЖКА И ЗАКЛЮ'КА — две реки, текущие параллельно Волхову по западной границе Старой Ладоги. Ладожка (она же Елена) — течет в противоположном Волхову направлении. Полагают, что название Заклюка происходит от финск. Yla-joki — Верхняя река. По Далю Заклюка — крюк, клюка. Соединившись с Заклюкой, Ладожка впадает в Волхов у Стрелочной башни Ладожской крепости. Крепость была построена в дельте Ладожки.

ЛО'ДУГА (лудога; ладога) — разновидность сига, которую во время нереста ловили на лудах (каменных отмелях).

ЛЮ'БША — последний правый приток Волхова в двух километрах ниже Старой Ладоги. (Ассимиляция под фонетическим влиянием Велеши. Первоначально, видимо, Любъжа. По Далю Любжа — растение, любовный напиток, приворотное зелье. С Любшиным омутом, находящемся между Любшей и Велешей, видимо, связана языческая традиция принесения в жертву «Велесовых невест».

ЛЮБША'НСКОЕ ГОРОДИЩЕ — древнейшая каменно-земляная крепость восточных славян на мысовом городище в устье Любши. Существовала с конца VII или начала VIII до последней трети IX века. Исследована в 1997–2001 годах Е. А. Рябининым.

МА'ЛЫШЕВА ГОРА — крутой холм на северной окраине Старой Ладоги. Здесь находился монастырь Рождества Иоанна Предтечи. В языческое время на горе, видимо, было капище солнечного бога Ярилы/Купалы.

МАМА'НТ (Мама) — по договорам с греками Олега и Игоря русские купцы должны были селиться в Царьграде около церкви святого Маманта. Приняв крещение в 912 году (так следует из клятвы Олега «предлежащим честным крестом и Святою Единосущною Троицей»), русский конунг не случайно подписывает договор в Киеве 2 сентября, то есть в день святого Маманта.

МИРОВОЕ ДРЕВО — модель языческой вселенной, в традиционных культурах — основополагающий символ упорядоченности вселенной и разделения ее на три мира: Верхний, Средний и Нижний. В скандинавской мифологии эмблема Верхнего мира — Орел, а Нижнего — Дракон, подтачивающий корни Мирового древа. Средний мир олицетворяет белка Грызозуб, снующая по древу и переносящая слухи из одного мира в другой.

Мировой змей на руническом камне из Борресты. Англия. X век.

МО'РЬЕВЩИНА (иначе Морья'щина) — место к северу от Малышевой горы за Моревым ручьем; топоним зафиксирован в 1984 году Г. М. Николаи. Отсюда реконструируется топоним За'морье, превратившийся в летописном рассказе о смерти Олега в «за море».

НАХОДНИК — пришелец; участник вторжения.

НАД'ЫСЬ — намедни, недавно (о прошедшем).

НЕ'ВО — древнее название Ладожского озера. Финск. neva — бездна, пучина.

О'ДИН — верховный бог скандинавов, повесившийся на дереве, чтобы стать обладателем мировой мудрости. (Вероятно, евангельская реплика в языческом мифе. В Деяниях Апостолов как о «повешенном на древе» говорится о Христе. Деян. 5, 301). Бронзовую фигурку Одина, покровителя песнотворцев, на Земляном городище нашел в 1975 году Е. А. Рябинин. Это древнейший из «портретов» Одина (середина VIII века). На торце стержня, которым заканчивается шея бога, находится прямоугольное отверстие. (По догадке историка Игоря Арзамасцева, перед нами приспособление для подтягивания костяных колков на лире.) Рот Одина полуоткрыт — бог поет. Правый глаз гравирован двумя окружностями. Левого глаза нет, ведь именно левый глаз Один отдал в подземном царстве за возможность испить из источника мудрости. Два ворона (спутники Одина) изображены в виде его рогов.

«О'ДИНОВЫ ОЧИ» — глазчатые бусы, которые, как доказывают раскопки Е. А. Рябинина, производились в Ладоге для обмена на меха с конца VIII века, то есть со времен Гостомысла. «Глазки» обладали сакральной силой ибо ассоциировались с левым глазом Одина, отданным им в Нижнем мире за право испить из источника мудрости (догадка Александра Чернова). См. Глазки.

О'ЛАВ СВЯТОЙ (995 — 29 июля 1030) — Олав II Харальдссон, крестивший свою страну. Прозвище — Олав Толстый. Правнук Харальда I Прекрасноволосого, первого короля Норвегии. В 1017 году шведский король Олав Эйрикссон обещал Олаву Толстому, что отдаст за него свою дочь Ингигерд. Но слова не сдержал. По приказу отца Ингигерд пошла замуж за хромого конунга Ярицлейва, правившего в Гардах, то есть за Ярослава Мудрого. В 1019-м Олав женился на Астрид, сводной сестре Ингигерд.

Олав столь жестоко крестил Норвегию, что норвежцы восстали. После битвы при реке Хелео(1028) король бежал вместе с сыном Магнусом на Русь, где жил при дворе Ярослава Мудрого и Ингигерд. Ярослав хотел, чтобы Олав крестил Волжскую Булгарию. Но тот вернулся в Норвегию и погиб в битве при Стиклестаде.

Стихи Олава Святого, которыми открывается эта книжка, обращены к Ингигерд. Встретив через десять лет после разлуки свою любимую при дворе Ярослава, изгнанный из Норвегии Олав укоряет Ингигерд за то, что на Русь ее привела корысть. Из скандинавских саг мы знаем, что Ингигерд потребовала у Ярослава в качестве свадебного дара город Ладогу. Потребовала и получила. Здесь сначала правил родич Ингигерд ярл Рёнгвальд, потом его дети. И только под 1105 годом в Первой Новгородской летописи читаем: «...идоша <новгородцы> въ Ладогу на войну».

О Ярославовой уступке шведам русские летописи молчат. Лишь Новгородский епископ Иоаким в своем летописании, отрывки из которого приводит Василий Татищев, укажет на то, что при призвании Рюрика на Русь его жена Ефанда получила в вено ту же Ладогу («обещанный ей град Великий с Ижорою»), но получила ее только после рождения сына. Эта формально нелепая фраза — ключ к тому, когда, в каких условиях и ради чего пишется летопись Иоакима. (Филологическая наука долго отказывала ей в подлинности, но несколько лет назад академик В. Л. Янин археологически подтвердил сообщение Иоакимовской летописи о новгородском пожаре 989 года)

Вено — свадебный дар. Как можно что-то подарить на свадьбу, но... после рождения сына?

За парадоксом явственно проступают неизвестные нам условия брачно-политического контракта ладожан, заключенного ими с викингом Рюриком за полтора века до свадьбы Ярослава Мудрого. Смысл его был, судя по дальнейшим событиям, таким: приходишь к нам князем, берешь в жены ладожанку, отстраиваешь разрушенную в междоусобной смуте Ладогу, а после рождения сына оставляешь жене Ладогу, а себе строишь новый город у истоков Волхова.

Сквозь глухое упоминание о древнем свадебном даре звучит раздраженное брожение новгородских умов: события 860-х и 1019 года зеркально симметричны.

В 1015 году новгородцы изгнали живших у них варягов, а спустя всего четыре года Ярослав дарит своей невесте, которая еще и наследника-то родить не успела, первую столицу Руси. При этом Ладога, в 997-м (спустя восемь лет по приезду Иоакима на Русь) взятая и сожженная ярлом Эйриком, теперь уже по доброй воле влюбленного Яро-слава становится вновь наполовину шведской. И это в то время, когда христианизация Руси только началась.

Мудро ли поступает Ярослав?

Современникам, в том числе Иоакиму, который три десятилетия назад крестил Новгород, кажется, что нет. Но Яро-слав другого выхода не видит: перебив заморскую дружину, новгородцы сами себя наказали, ведь жившие в Новгороде варяги были не оккупантами, а просто невесть что вообразившими о себе партнерами по иноземной торговле. И дань, которую им выплачивало Новгородское государство, во многом была прибылью с той самой торговли, что блеском клинков и мощью морских драккаров обеспечивали «свои варяги».

Олав Святой и в 1029 году, то есть перед самой своей гибелью, продолжает любить Ингигерд: в его восьмистрочной висе слились воедино оба запрещенных исландскими законами поэтических жанра: «мансёнг» (любовная лирика) и «нид» (хулительные стихи).

Шведский король отдает дочь за нелюбимого, а она (при всей знаменитой своей строптивости!) отказывается от любезного ее сердцу норвежского конунга потому, что понимает: с русскими надо мириться (без новгородцев чахнет и шведская торговля). И до любви ли тут той, которая ощущает себя ответственной во всех отношениях принцессой? А поскольку русские сами виноваты, то и пусть отдадут ей в компенсацию ворота на Русь — Ладогу.

Первого своего сына Владимира, будущего строителя Новгородской Софии, Ингигерд родит уже в 1020-м. Значит, Иоакимовская летопись, которая, полагаю, и легла в основу Древнейшего летописного свода, но до нас дошла лишь в выписках с ее перевода на новгородский диалект XVII века, создается Иоакимом для Ярослава (и, вероятно, его невесты) на рубеже 1019 и 1020 годов. (Иначе осторожный, хотя и вконец обрусевший грек, не стал бы вспоминать об условиях свадебного подарка, сделанного в середине позапрошлого века.)

Ярослав тоже знал, что со шведами надо мириться: надо думать, для этого он и заказал Иоакиму то, что мы бы сейчас назвали историей вопроса или краткой исторической справкой.

Видимо, Иоаким и ставит вопрос, на который через век попытается ответить черноризец Киево-Печерского монастыря Нестор: «Откуда есть пошла Земля Русская?»

Ярослав пропустит мимо ушей предупреждение Иоакима не дарить Ладоги до рождения сына. Но, как ни странно, окажется прав. См. Ингигерд.

ОЛЕГОВА МОГИЛА (Полая сопка; Сопка Ходаковского) — центральная и самая крупная сопка в Морьевщине, стоящая волховском на обрыве. Частично раскопана в 1820 году Зорианом Доленгой Ходаковским, который за год до этого сообщал в «Сыне Отечества», что собирается раскопать известную по Архангелогородскому летописцу «Олегову могилу» в Ладоге.

Олегова могила — последний объект на левом берегу Волхова, который виден с Мысового и Земляного городища Староладожского поселения. Из этого можно сделать вывод, что на уплощенном дивинце сопки (см. рисунок 1809 г.) некогда дежурила стража, наблюдавшая Волхов до сопок Горчаковщины.

Старая Ладога в июне 1809 года. Рисовальщик Иванов.

На горизонте крайний правый объект (он чуть правей центра ) – Олегова могила.

Фрагмент рисунка из альбома действительного члена

Российской Академии наук Константина Бороздина,

преподнесенного им Александру I. (Рукописный отдел РНБ.)

До середины 1940-х (до строительства шоссе) сохранялись как минимум два ряда валунов, шедших от сопки на запад.

О'РВАР ОДД — легендарный конунг, правивший в Гардарике. Сага об Орваре Одде (с мотивом прорицания смерти от змеи и мертвого коня) — скандинавская реплика судьбы Олега. См. Вещий Олег и Фрейя.

«ПАРУСЫ ПАВОЛОЧА'ТЫ» — шелковые паруса, которые Вещий Олег, заключив с Византией мир под стенами Константинополя в 906/907 году, обязал греков шить для русских ладей. Согласно греческим законам, существовали квоты на продажу шелка. Повесив щит на врата Царьграда, Олег обходит эти законы, ведь дань не является торговлей.

ПЕРУ'Н — славянский бог-громовержец, бог княжеской дружины. В 1976 году на Варяжской улице археолог В. П. Петренко нашел в слое середины IX века покрытый гравировкой костяной стержень. На нем ясно читаются два питьевых рога, молот Тора и стоящая на облаке антропоморфная фигура с огромными усами. Если Один узнается по рогам, то Перун по усам, ибо, по одним представлениям, молнии — стрелы громовержца Перуна, но по другим — его усы (как отметил летописец, тело у Перуна деревянное, глава серебряна, а усъ златъ). Перун и есть олицетворение Мирового древа: тело — само Древо, голова — серебряные облака, а усы — золотые зигзагообразные молнии. См. Алоде-йоги и Велес.

Перун из Старой Ладоги. Прорись А. Ч.

ПЕРЫ'НЬ — урочище у одного из истоков Волхова, посвященное Перуну. Находится напротив Рюрикова городища.

ПЁТР — будущий апостол Петр трижды отрекся от Христа. Санкт-Петербург, город святого Петра, дважды отрекался от имени своего небесного патрона: в 1914-м он стал Петроградом (потеряв приставку «Санкт-», то есть став городом имени Петра I), в 1924-м — Ленинградом.

ПЛАКУ'Н — урочище и скандинавский курганный могильник на правом берегу Волхова напротив Староладожской крепости.

ПОБЕДИ'ЩЕ — урочище к югу от Старой Ладоги.

ПОДЫ'МНАЯ ДАНЬ — дань с «дыма», то есть с одного дома.

ПРИСПА' — вал.

ПРЯ'СЛО — пролет стены между двумя башнями.

«РЕРИХОВ ТЮБИК». Николай Рерих бывал в Ладоге в 1890-х. Вид с «полой сопки» (Олеговой могилы) он называет в своих записках «одним из лучших русских пейзажей». Здесь художник задумал картину «Заморские гости», на которой драккары входят в устье Волхова, а один из гостей смотрит на Любшанскую крепость. (То, что суда идут против течения, заметила Татьяна Рябинина.)

РОД — божество раннеславянского пантеона.

РУНЫ — знаки древнегерманского алфавита. Каждый имел буквенное и символическое значение. Использовались для прорицаний.

РУСЫ — так арабы называли скандинавов.

Ибн-Русте пишет об «острове русов» (начало X в.):

«Что касается ар-Русийи, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, с нездоровым климатом, и земля его настолько сырая, что трясется при ходьбе. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар (две части города Итиль, столицы Хазарского каганата, которая находилась в устье Волги. — А. Ч.) и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Когда у них рождается сын, то он (рус) дарит новорожденному обнаженный меч, кладет его перед ребенком и говорит: „Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом“».

Выскажу предположение, что «остров русов» — Готланд, а окружающее его «озеро» — Балтика. См. Русь.

РУСЬ — греки называли «русью» норманнов (в греческой огласовке этот корень звучал «рос», отсюда вошедшее в обиход с конца XIV века слово «Россия»). Вот и имена «от рода русских» послов Вещего Олега — типично скандинавские.

Ruotsi — так финны именуют Швецию и шведов. В 839 году находники-свеоны, назвавшиеся «послами народа рос», пришли через Константинополь из Руси и были арестованы в Ингельхейме Людовиком Благочестивым (Бертинские анналы). Этот этноним возводят к древнеисландскому rоþsmenn — гребцы, мореходы. По Повести временных лет словене (ладожские славяне), чудь и местная русь призывают Рюрика, который при этом приходит «со всей русью» (напомним, что он владел Рустрингией):

«862 г. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: “Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву”. И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы...»

В той же Повести временных лет перечисляются народы, живущие по морскому пути из Руси в Греки.

При этом оказывается, что существуют две «руси»: одна на востоке Балтики, а другая на крайнем западе — между готами (жителями Готланда) и Англией, то есть в районе Дании и Фризии. Русь, чудь и славяне прозвались русью в Киеве при Олеге (Повесть временных лет).

Полагаю, что слово легко и прочно вошло в язык благодаря народной этимологии: русь приходила по рекам, и потому ассоциировалась со словом «русло». См. Русы; Рюрик.

РЮРИК — отождествляется с Рёриком, герцогом Ютландии, Фрисландии и Рустрингии (Дания).

В XII веке хронист Гельмольд писал про «фризов, которые называются рустры». Приморская провинция Rüstringen на картах XVII века находится в восточной Фрисландии, на границе современной Германии с Нидерландами.

Имена Гостомысла (Густимусл) и Рёрика (др.-сканд. Hrørekr) соседствуют в германских Ксантенских анналах. Их текст был найден Г. Х. Перетцем в собрании рукописей Британского музея в 1827 году и впервые опубликован в Monu-menta Germaniae Historica, Scriptores (Т. II. С. 217–235).

Интересующая нас первая часть анналов написана клириком Гедвардом, который некоторое время был придворным библиотекарем Людовика Благочестивого. Людовик Благочестивый — сын Карла Великого, король Аквитании, умер в 840 году. Его сыновья Лотарь I, Людовик Немецкий и Карл Лысый в 843 в Вердене разделили государство Карла Великого. С приходом к власти императора Лотаря Рёрик по Верденскому договору 843 года лишился Фрисланда, а, значит, мог в конце концов попасть и на Русь.

Вот события, относящиеся ко времени Людовика Немецкого (цит.: Историки эпохи Каролингов. М., 1999. Перевод А. И. Сидорова):

«844 г. В том же году король Людовик выступил с войском против вендов. И там погиб один из их королей по имени Густимусл, остальные же <короли> пришли к нему и принесли клятву верности. Когда он ушел, они тотчас нарушили ее. <...>

845 г. В то время, когда это произошло, король Людовик, собрав большое войско, отправился в поход против вендов. Когда язычники узнали об этом, они, со своей стороны, отправили в Саксонию послов и преподнесли ему дары, и передали ему заложников, и просили о мире. И тот предоставил мир и вернулся в Саксонию. После же этого на разбойников нашла чудовищная смерть, при этом также и вожак нечестивцев, по имени Регинхери, который грабил христиан и святые места, умер, пораженный Господом. Тогда, посоветовавшись, они бросили жребии, которыми их боги должны были указать им средство к спасению, но жребии упали без пользы. Когда же некий пленный христианин посоветовал им бросить жребий перед христианским богом, они это сделали и их жребий упал удачно. Тогда их король по имени Рёрик вместе со всем народом язычников в течение 40 дней воздерживался от мяса и медового напитка, и смерть отступила, и они отпустили в родные края всех пленных христиан, которых имели».

Сделаем выписку из статьи Ю. В. Коновалова «Русско-скандинавские связи середины IX — середины XI вв.»:

«Гостомысл известен из немецких анналов как князь полабских славян, погибший в 844 году. Центром одного из объединений полабских племен — бодричей — являлся Велиград (вблизи Ростокской бухты, переименован немцами в Мекленбург). Таким образом, есть все основания считать, что речь в Ипатьевской летописи идет не о Руси, а о бодричах, или более широко — о западно-славянских землях по южным берегам Балтийского моря». (www.genealogia.ru/projects/lib/author.htm)

Казалось бы, из этих наблюдений следует, что в основе Иоакимовской летописи лежит ободритское предание о Гостомысле и Рюрике и что прав М. В. Ломоносов, считавший, что славянин Рюрик приходит «из земель Пруссов». Но как погибший в 844 году вендский (ободритский) король Густимусл превратился в иоакимовского Гостомысла, и откуда бы взялась популярность последнего в Новгороде?

Однако события можно реконструировать так:

В конце VII или начале VIII века часть ободритов приходит на восточнославянские земли и расселяется по Волхову, но связи с родиной не порывает.

Волховский Гостомысл выдает свою среднюю дочь за датского конунга Хемминга, она рожает двух сыновей, старший из которых становится «королем вендов (ободритов)». Какое у него было датское имя, мы пока не знаем, но, как отмечал Д. С. Лихачев, у славян слава передавалась не от отца, а от деда, и не странно, что легендарное прозвище Гостомысла прилепилось к внуку — Густимуслу. (Так позже произойдет с прозвищем Мономаха.)

В 844 году король вендов Густимусл гибнет. На какое-то время его заменяет упомянутый в Ксантенских анналах Регинхери — не «король вендов», а всего лишь их вожак, видимо, князек одного из племен. Но, когда гибнет и он, королем вендов становится некто Рёрик.

Он и мирит ободритов с Людовиком.

Как пишет В. В. Седов, не отождествляющий Рюрика с датчанином Рёриком Ютландским, «в середине IX в. в период некоторого ослабления Восточнофранкского государства ободриты восстановили свое политическое объединение, просуществовавшее до 20–30-х годов X в.» (В. В. Седов. Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 50.)

Но в это время Рёрик и стал «королем вендов».

850 год: «Норманн Рёрик, брат упоминавшегося уже юного Гериольда, который бежал прежде, посрамленный Лотарем, снова взял Дуурстеде». Вот и согласно Фульдским анналам, именно в этом году Рёрик овладел Дорестадом.

863 год: «Король Людовик созвал собрание народа сначала в Вормсе и после этого в Майнце, и туда пришел к нему Лотарь; они намеревались совершить военный поход против славян, что после этого и сделали. Но он оказался неудачным».

866 год. Ксантенские анналы сообщают: «В этом году язычники сильно разорили остальную Фрисландию...» Но ни Рёрик, ни «король вендов» в этом месте не упомянуты.

В 873 году к Людовику Немецкому «пришел Рёрик, желчь (язва) христианства, притом на [его] корабль были доставлены многочисленные заложники, и он стал подданным короля и поклялся верно служить ему».

Последнее — весомое основание для отождествления двух Рёриков (ютландского и ободритского) и Рюрика, ведь «язвой христианства» и должны звать крещеного (Рёрик Ютландский был крещен еще в 826 году), но ставшего «королем язычников» конунга.

Кто же такой викинг Рюрик?

15 апреля 1710 года великий немецкий философ и математик Готфрид Лейбниц писал французскому востоковеду Матурену де Ла Крозу, что, по его мнению, область варягов – это Вагрия в окрестностях Любека. Ученый полагал, само слово “варяг” – это производное от Вагрии. (В IX веке здесь жили ободриты, но потом эта территория была завоевана норманнами.) Но хотя «Лейбниц выводил Рюрика из славянской области Вагрия, он называет его “благородным датским сеньором” на том основании, что имя Рюрик “часто употребляется у датчан и других северных германцев”»[3].

Спустя столетие русский канцлер граф Н. П. Румянцев в 1814 году решил, что Рюрика надо искать в западных хронографах. По его просьбе бельгийский пастор Г.-Фр. Холлманн (Голлманн), «ольденбургский ученый», как называет его Фридрих Крузе (имеется в виду фризский Jever в герцогстве Ольденбург), и «ректор из Эвера», приступил к изысканиям в «туземных хрониках». И спустя два года опубликовал в Бремене брошюру «Рустрингия, первоначальное отечество первого российского великого князя Рюрика и братьев его»[4]. Тремя годами позже эта работа была переведена и оттиснута в Москве. Ссылаясь на Повесть временных лет, где русь – племя, живущее между готами и англянами, Холлман доказывал, что Рюрика не шведском Рослагена, а в датской (фрисландской) Рустрингии (как уже в XX веке установил Н. Т. Беляев, по-фризски она звалась: «Rustringi», «Hrustri», «Riustri»; здесь жили и фризы, и датчане и славяне-ободриты)[5].

В 1836 году дерптский профессор Фридрих Крузе в «Журнале министерства народного просвещения» показал, что в немецких хрониках есть только один конунг, который может (и должен быть) отождествлен с Рюриком[6].

Причем, главным аргументом стало, что именно после 863 (и до начала 870-х) Рёрик вдруг исчезает со страниц западноевропейских хроник.

В 1929 году полузабытую эту гипотезу воскресил и аргументировал Н. Т. Беляев (Рорик Ютландский и Рюрик начальной летописи // Seminarium Kondakoviamm. Prague, Т. 3, 1929. С. 215–270).

Рёрик родился между 800 и 810 годом. Его отец Хемминг в 810-м пытался бороться за трон с наследниками первого датского короля Годфрида. От Карла Великого Хемминг со своим братом Годфридом получили лен во Фрисландии.

Рёрик постоянно воюет с датчанами. Ему было сорок три, когда после распада империи Карла Великого король франков Лотарь обвиняет его в измене и бросает в тюрьму. Рёрик из тюрьмы бежит и объявляется при дворе Людовика Благочестивого. Происходит это спустя четыре года, после того как Людовик задержал пришедших к нему из Восточной Европы через Константинополь шведских послов никому не ведомого народа «рос» (839 год).

Профессор Йельского университета историк Георгий Владимирович Вернадский (сын В. И. Вернадского) в книге «Древняя Русь» (М., 1996) пишет:

«В 826 г. или около того старший брат Рюрика Харальд, которому удалось захватить часть Ютландии (но позднее он был изгнан оттуда), принял покровительство Людовика Благочестивого и был окрещен в Ингельхейме, возле Майнца. Поскольку Харальд прибыл туда со всем своим семейством, мы можем предположить, что Рюрик тоже был окрещен. Если это так, то он вряд ли всерьез воспринял свое обращение, потому что позднее вернулся к язычеству. После обращения Харальда император даровал ему в ленное владение район Рустринген во Фрисланде. Рюрик имел в нем свою долю, а после смерти брата стал владыкой всего лена. Еще при жизни Харальда оба брата яростно воевали, чтобы защитить свои земли от нападений со стороны короля Дании, а после смерти императора Людовика положение Рюрика стало довольно ненадежным. Согласно Верденскому договору (843 г.), Фрисланд был включен в долю империи, доставшуюся Лотарю, и получилось так, что Рюрик утратил свой лен. На протяжении следующих нескольких лет Рюрик вел жизнь искателя приключений, участвуя в набегах как на континент, так и на Англию. В хрониках тех лет он стал известен как jel Christianitatis (язва христианства). В 845 г. его корабли поднялись вверх по Эльбе, и в том же году он совершил набег на Северную Францию...»

Но последнее — это именно то, что и нужно для отождествления Рёрика Ютландского с Рёриком Ксантенских анналов, ведь мы знаем, что в 845 году у ободритов, живущих в устье Эльбы, королем был Рёрик.

Рюрик призван на княжение ладожанами в 862 году. (Дата принадлежит Нестору. Историки полагают, что это произошло около 865 года.) Он отстраивает город, разоренный варягами-находниками, а после их изгнания и междоусобной смуты ставит деревянную крепость, а спустя два года переносит свою резиденцию к истокам Волхова.

Рюрик приходит в Ладогу с братьями Синеусом и Трувором и «всей русью». Полагают, что летописец не сумел перевести формулу sine hus, tru vaering («со своим домом и верным воинством»). Однако нельзя исключить, что один из его предшественников-сказителей разрушил богато аллитерированную фразу, в которой имена братьев (к примеру, Синеутс и Торвард) рифмовались с двором Рюрика и верной дружиной: «Хрёрик, Синеутс, Торвард, / Сине хус, тру веринг...».

С последним созвучно и самоназвание труверов, северофранцузских певцов-поэтов XII–XIII веков, образованное, как считается, от глагола trouver — находить, изображать, придумывать, сочинять тропы. Вероятно, прозвание северо-французских певцов — результат сближения скандинавской дружинной формулы и французского глагола. (См. Варяг.)

О последнем десятилетии правления Рюрика археолог Глеб Лебедев писал:

«В 870–873 гг. Рюрик возвращается на Запад и улаживает владельческие отношения с королем Франции — Карлом Лысым и Германии — Людовиком Немецким. В Ладоге и Новгороде в это время, видимо, формируется антикняжеская оппозиция во главе с Вадимом Храбрым. Вернувшись, Рюрик сумел расправиться с непокорными и, вероятно, в это время вступил в династический брак с одной из представительниц местной знати (Ефанда по В. Н. Татищеву). Второй период его пребывания на Руси (875–879 гг.) отмечен стабилизацией экономических связей на Балтике».

В 882 году император Карл Толстый передает Фризию Готфриду, племяннику Рёрика. Это значит, что Рёрика уже нет в живых. (По Нестору Рюрик умер в 879-м.)

Археологическое обоснование отождествления Рюрика и Рёрика см. ниже в статье Фризский кувшин.

СВЕ'И; СВЕО'НЫ — шведы. См. Русь.

СВЯТОСЛАВ — князь Святослав Игоревич, сын Игоря Рюриковича. Византийский император Константин Багрянородный пишет, что Святослав Игоревич сидел в Немогарде. Полагают, что речь о другом названии Ладоги: «Город при озере Немо (Нево)». Д. А. Мачинский считает, что Немогард Константина Багрянородного — это Рюриково городище при истоке Волхова. («Невьи» в переводе с финского — болота, а огромное болото Невий мох находится восточнее Новгорода.) Эта гипотеза, впрочем, может быть оспорена: даже если допустить, что византийский император был знатоком новгородской топонимики, то топоним Невиград нигде не зафиксирован. Однако в греческом не было фонемы «в», а потому Немоград — это, всего вероятнее, перелицованное на греческий лад слово «Новгород».

СЕВЕРЯ'К — ветер с Ладожского озера. Ближе к Белому морю северный ветер зовут «сиверко».

СЕ'ЛИЩЕ — место, на котором некогда было расположено неукрепленное поселение. См. Городище.

СКАЛЬД — певец и стихотворец у скандинавов.

СЛОВЕНЕ — ветвь славян, пришедших к Ладожскому озеру и Ильменю из Центральной Европы в конце VII или в начале VIII веков.

Словене, в отличие от кривичей, пользовались сохой с металлическим ралом и умели пахать тяжелую пойменную почву. А именно такая плодородная илистая почва — драгоценность Ильменского Поозерья.

Здесь необходимо геологическое отступление.

Примерно пять тысячелетий назад начался подъем Карельского щита, и Ладожское озеро, сбрасывавшее воду в Выборгский залив через Вуоксу, оказалось запертым. Это привело к тому, что Волхов потек вспять и мелководный Ильмень затопил окрестные земли. Однако у всякой чаши есть края, и 2,5–3 тысячи лет назад Нева пробилась к Финскому заливу. Уровень Ладожского озера стал падать, а территория бывшего дна, подсохнув, оказалась пригодной для обитания человека.

Это и определило миграцию словен в Приильменье.

Если ежегодные осенние разливы Нила породили Египетскую цивилизацию, то падение уровня Ладоги и Ильменя вскормили будущую Русь.

Новгородцы помнили, что кормит их Ильмень. Не случайно именно здесь и родилась легенда о граде Китеже.

СО'ПКА — погребальная насыпь, большой курган.

СТЕКЛОВАРИЛЬНЯ — около 780 года в Ладоге начинают работать арабские стеклоделы. За бусы ладожане скупают у финских охотников меха, а меха продают арабским купцам за серебряные дирхемы. (З. А. Львова назвала это тройным товарообменом, а Е. А. Рябинин двухступенчатой торговлей.) Через восемьдесят лет Ладога уже могла оплатить серебром и призвание Рюрика (торговый путь по Балтике в Западную Европу нуждался в военной защите), и строительство Рюрикова городища близ будущего Новгорода, и перенесение столицы в Киев. Объединение Северной и Южной Руси, отпор хазарам и походы на Византию — плоды древнеладожской экономической практики. См. Гостомысл.

Ладожская стеклодельня работала, видимо, в режиме эмиссионного банка, а добыча и экспорт мехов, в конечном счете, привели к тому, что Россия распространилась на одну шестую земной суши. Здесь и были заложены основы русской цивилизации — не кочевой и не оседлой, но — промысловой. А потому, надо думать, русский быт столь «безбытный» и необустроенный.

«СТРЕЛА НА КРЫЛЬЯХ СТРЕКОЗИНЫХ» — гравировка на гадательном жребии, обнаруженном на Земляном городище в 1995 году. См. Жребий.

СТРИБО'Г — языческий бог славянского пантеона. По «Слову о полку Игореве» его внуки — ветры.

ТАЙНИ'ЧНАЯ БАШНЯ — одна из башен Староладожской крепости.

УРОЧИЩЕ СОПКИ — сопочный могильник к северу от Старой Ладоги между Малышевой горой и Велешей. (Урочище — ландшафт, отличный от окружающего.)

ФИ'БУЛА — металлическая застежка на одежде.

ФРЕ'ЙЯ — в скандинавской мифологии богиня плодородия, любви, красоты и домашнего очага, колдунья, научившая волшбе асов (род старших скандинавских богов — Одина и Тора). Фрейя вышла замуж за человека по имени Од. (Допускают, что этот человек был воплощением бога Одина.) Од так давно пропал без вести, что Фрейя считается вдовой. Она ищет Ода по Земле, оплакивая его слезами, которые тут же превращаются в золото.

Каламбур Од — Одд (имя Вещего Олега в Саге об Орваре Одде), очевидно, не случаен, ведь герой саги, уйдя из Скандинавии, долгие годы правит вдали от родины, в Гардах.

ФРИЗСКИЙ КУВШИН — редкий вид кувшинов, производившийся во Фризии в IX веке на территории, частью которой владел Рерик Ютландский.

Позволим себе выписку из давней статьи Г. Ф. Корзухиной о фризских кувшинах, Найденных в Старой Ладоге:

Даже предварительная реконструкция кувшина не оставляет никаких сомнений в том, что в кургане № 7 на Плакуне оказался кувшин, принадлежащий к группе сосудов, пользующихся особым вниманием у скандинавистов Западной Европы. Это так называемые фризские кувшины (friesische Kannen). У необгоревших сосудов наружная поверхность покрыта черным составом и орнаментирована накладной серебристой фольгой. Таких кувшинов известно лишь около трех десятков. Не считая депаспортизованных фрагментов в музее Утрехта, фризские кувшины найдены только в 11 точках, из них в Швеции – в пяти (около 20 кувшинов), в Норвегии – в одной (1 кувшин) и на европейском континенте – в пяти (примерно 10 кувшинов). Несмотря на то, что большая часть фризских кувшинов найдена в Швеции, исследователи считают, что мастерская по их изготовлению находилась в низовьях Рейна, то есть на территории древней Фризии, поскольку в Скандинавии для них нет исходных элементов. Судя по находкам кувшинов в хорошо датированных комплексах, все они укладываются в очень узкие хронологические рамки. X. Арбман датирует их только IX в., а Д. Селлинг сужает их датировку до первой половины IX в. Таким образом, в кургане на Плакуне оказался кувшин, достаточно редкий и для западных территорий, сделанный во Фризии в IX вв. Находка его прибавляет еще одну – 12-ю – точку на карте находок кувшинов этого рода.

Очень интересна и находка в кургане четырех биконических бусин из рубчатой серебряной проволоки. Такие бусы известны только в Северной Прибалтике, на островах и прибрежных землях Балтийского мори (острова Эланд, Адельзё, Аландские острова, Бирка) (31). В тех случаях, когда комплексы с бусами из серебряной проволоки поддаются датировке, они всегда относятся только к IX в. Существенно, что в Швеции такие бусы оказываются в комплексах вместе с фризскими кувшинами. Взаимовстречаемость на территории Швеции проволочных бус северо-балтийского типа и фризских кувшинов, возможно, указывает на то, что фризский кувшин попал в Ладогу не непосредственно из Фризии, а через Швецию. Кроме того, находка в кургане на Плакуне не только кувшина IX в., но и бус того же времени, делает датировку его достаточно точной и устойчивой: курган № 7 был насыпан в IX в., а может быть и в первой его половине.

Кроме своей ранней даты, курган N° 7 интересен еще тем, что в нем была погребена женщина. Об этом свидетельствует найденное в кургане ожерелье из стеклянных и серебряных бус. Любопытно, что в Швеции фризские кувшины находят, как правило, именно в женских погребениях.
Женское погребение на норманском могильнике близ Ладоги – факт, представляющий большой интерес. К тому же оно не единственное. Безусловно, женские погребения были обнаружены на том же могильнике еще в двух курганах (№ 5 и 13). Следовательно, курганы на Плакуне – это могилы не случайных заезжих купцов и уж, безусловно, не грабителей, совершавших пиратские нападения на Ладогу. Это – кладбище группы выходцев из Скандинавии, живших здесь постоянно и даже с семьями. Хронологические рамки могильника в целом еще не определились. Вещевой материал большей части курганов поддается датировке плохо. Но про курган № 7 можно сказать уже сейчас, что он насыпан именно тогда, когда па ладожском поселении стояли постройки горизонта Е2 и когда на нем появилась палочка с рунической надписью и, как видно, появилась совсем не случайно. Что привело сюда норманнов и кто они были по своему социальному облику – покажут дальнейшие исследования. Но не следует видеть в их появлении здесь чего-то исключительного. В восточной части Северной Прибалтики на финских и балтийских землях отдельные группы норманнов появились еще в вендельское, то есть до-викингское время. Видимо, и Южное Приладожьс в этом отношении не было исключением.

Г. Ф. Корзухина.О некоторых ошибочных положениях в интерпретации материалов Старой Ладоги. / Скандинавский сборник XVI. – Таллин: Ээсти Раамат, 1971.

http://ulfdalir.narod.ru/literature/articles/ladoga.htm

Территория распространения фризских кувшинов по Мельниковой.

И еще одна выписка. Источник – статья К. А. Михайлова. Привожу ее целиком.

В 1968 г. Староладожским отрядом ЛОИА под руководством Г. Ф. Корзухиной в урочище Плакун в Старой Ладоге было исследовано погребение в кургане № 11. Предварительную публикацию этих раскопок Г. Ф. Корзухина и О. И. Давидан осуществили в 1969 г., а в 1985 г. В. А. Назаренко опубликовал его полностью вместе с другими захоронениями скандинавского некрополя на Плакуне (1).

Погребение в кургане № 11 совершено в дощатом гробовище длиной 2,15 м, шириной 0,95 м, высотой 0,35—0,40 м. Ориентированное по оси СЗ-ЮВ, гробовище находилось в яме размерами 2,8 –1.75 – 0,7 м, дно которой было выстлано берестой. Пространство между стенками ямы и гробовищем заполнено бревнами. В. А. Назаренко считает, что сверху яма была перекрыта частью борта ладьи или настилом из досок. В пользу этого предположения свидетельствовали обнаруженные на уровне погребенной почвы до 40 заклепок, гвоздей и их обломков, а также фрагменты горелого дерева. Вероятно, именно на этом настиле находились обломки каменных плит и булыжники. Со временем настил вместе с камнями рухнул в камеру. На дне гробовища находились остатки мужского костяка. Умерший (60—70 лет) лежал головой на северо-запад. В его ногах обнаружена часть деревянного корытца и стенка берестяной коробочки. К инвентарю погребения можно отнести и найденный в заполнении могильной ямы фрагмент деревянного блюда или чаши. Справа от погребенного, видимо, лежали какие-то металлические предметы, так как с этой стороны зафиксировали окислы железа и бронзы. Повсюду в гробовище находились остатки органики, среди которых определили войлок и мех (2).

По мнению Н. Б. Черных, время роста и время рубки бревен из кургана падает на тот же хронологический период, что и бревен из постройки горизонта EI Староладожского Земляного Городища. Этот горизонт она датировала началом 60-х гг. — концом IX в. (3). В. А. Назаренко дает еще более узкую дату для этого погребения — 880—900 гг., ссылаясь на ту же Н. Б. Черных (4).

В первой публикации Г. Ф. Корзухина и О. И. Давидан отметили, что тип погребального сооружения кургана № 11 — гробовище в камере, заваленное бревнами и камнями, с остатками сожженной ладьи или корабельных досок над крышей, необычен для Приладожья (5). В. А. Назаренко повторил это определение. Опираясь на исследования Г. Ф. Корзухиной, Г. С. Лебедев, на материалах могильника Бирка, выделил даже особый тип погребений в камере с гробовищем (тип 4, тип Е или камеры типа «плакун»). В Бирке он обнаружил пять подобных погребений: 838, 842, 854, 861 и 1154 (6). Все они, по мнению Г. С. Лебедева, обнаруживают сходство с погребением на Плакуне и для всех их характерна конструктивная особенность — двойная погребальная конструкция (гробовище в камере), когда пространство между стенками погребального сооружения и ямы заполнено камнями или бревнами. Захоронения этого типа Г. С. Лебедев считает результатом усложнения первоначальной конструкции погребальных камер, продуктом эволюции данного типа скандинавского погребального обряда. Он также связывает их появление с формированием новой господствующей социальной группы — «королевской дружины» (7).

Этим практически исчерпываются научные изыскания по данному вопросу. Представляется, что исследователями далеко не полностью использованы возможности интерпретации материалов плакунской камеры. Действенным может оказаться обращение к работам скандинавских исследователей. Так, в публикации X. Арбмана «Бирка», у пяти вышеназванных погребений не обнаруживаются те черты, которые так характерны для плакунской камеры. Все пять камер, перечисленные Г. С. Лебедевым, имеют достаточно обычную конструкцию со стенками из досок и только погребение № 842 являлось камерой с захоронением коня на специальной приступке (8). Для всех этих камер, как и для многих других, характерны несколько большие размеры могильной ямы по сравнению с размерами деревянных деталей самой камеры (например, в погребении №838 Бирки размеры ямы — 3,65X1,8 м, а камеры — 2,5X1.5 м), но ни в одном из этих погребальных сооружений гроб не зафиксирован. Погребенные были положены прямо на пол камерных гробниц. В захоронениях № 842, 838, 861 между стенками камеры и ямы зафиксировали несколько камней. Однако X. Арбман не упоминает ни одного погребения в камере с гробовищем среди захоронений Бирки. Современная шведская исследовательница А.-С. Греслунд прямо пишет, что среди камер Бирки мет погребений с гробовищем (9). Единственный случай, который она упоминает, — это погребение № 605, где в камеру, через какое-то время после ее сооружения, было «впущено» вторичное захоронение в гробу (10). Таким образом, в могильнике Бирка нет захоронений по обряду погребения близких к кургану № 11 Плакуна.

Все известные мне погребения в камерах с гробовищем, аналогичные плакунскому, происходят с территории Дании и Шлезвиг-Гольштейна. Всего известно 12 достоверных погребений из 9 могильников эпохи викингов (11).

Датские могильники эпохи викингов с погребениями в камерах с гробовищем

1. Haithabu; 2. Sudebrarup; 3. Ihumby-Bienebek; rPTraehedeV 5 Grimstrup; 6. Esbjerg; 7. Mammen; 8. Homing kirbe; 9. Rosenlund).

Большая часть этих захоронений сосредоточена в южной части Ютландского полуострова, в районе Хедебю (Хедебю, камеры VI и VIII; Сюдербраруп, камера IV, Тумби-Бенебек, камеры 7, 19, 21, 51, 54А; Трёхеде, погр. № 227) ,12 Это скопление камер является как самым компактным и многочисленным, так и самым ранним среди памятников этого типа в Дании. Большинство погребений южной группы датируются концом IX — началом или первой половиной X в. Вторая группа этих захоронений выделяется на севере Дании и датируется 970/971 г. (Маммен) или концом X в. (Хёрни:г).13 Все погребения этого типа объединяет конструкция погребального сооружения, обряд захоронения, общий регион распространения и единый хронологический период. Во всех зафиксированы погребения по обряду трупоположения в камере с гробовищем. В ряде случаев роль гробьвища выполнял тележный кузов, скрепленный ладейными заклепками (камеры могильника Тумби-Бенебек, камера в Хёрнин-ге). Все погребения этого типа, с некоторыми отклонениями, ориентированы по оси восток-запад.

Как пример подобного захоронения, можно привести погребение в Хёрнингкирхе, где под курганом диаметром около 20 м находилась камера размерами 1,6X2,6 м, сооруженная из вертикально поставленных досок. В камере находился тележный кузов, использовавшийся вместо гроба (об этом упоминают сами исследователи погребения).14 В кузове, по оси В-3, головой на запад лежали останки умершей. В ногах у погребенной женщины, на полу камеры, были поставлены деревянное ведро, бронзовая миска, деревянный столик. Вместе с погребенной обнаружили несколько стеклянных бусин и остатки серебряного шитья.

Можно также добавить, что с Южной Скандинавией пла-кунский курган связывает и такая специфическая деталь погребального обряда, как разведение на крыше камеры ритуального костра после предания земле тела умершего. Подобная деталь обряда была зафиксирована в камерных захоронениях датского острова Лангелан.18 Видимо, на связи с тем же южноскандинавским регионом указывает находка в кургане № 7 Плакуна так называемого «фризского* кувшина. Подобные сосуды распространялись из района Нижнего Рейна (Фрисландия) и бытовали в IX в. в Северной Германии, Дании, Южной Норвегии и Бирке, тесно связанной с фризкой торговлей и франкским государством.17

Следует отметить, что определенные аналогии обряду плакунской камеры существуют и в восточно-европейских могильниках эпохи викингов. Так, в кургане № 100 Тиме-ревского некрополя зафиксировали обгоревшие бэлки перекрытия, рухиувшие на пол камеры, что свидетельствует о костре, горевшем на крыше только что воздвигнутой камеры.18 Камера Ц-171 гнездовского могильника особо отмечена в работе Ю. Э. Жарнова в связи с необычным для Гнез-дова сочетанием гроба, сбитого 30 гвоздями, содержавшего останки женщины, и камеры столбовой конструкции, в которую гроб был помещен.19 Исследователь обратил внимание и на некоторые датские параллели этому погребению. Известно также, что перед сооружением камеры в некоторых гнездовских курганах разводился костер, а затем в прогоревшее кострище «впускалась» могильная яма.20 Однако более прямых и многочисленных аналогий, чем в Дании, плакунская камера пока не имеет.

По по1воду происхождения этого характерного обряда можно сказать не много. Погребения, по конструкции напоминающие датские камеры с гробооищем, известны у германцев и датируются VI—VIII вв. Некоторые исследователи связывают их появление у скандинавов с франкским влиянием. Так, М. Мюллер-Вилле относит эти камеры к захоронениям христианизирующейся германской аристократии и как примеры приводит погребения из могильников Моркен и Бекум.21 В связи с этим следует вспомнить мнение Т. Арне и X. Арбмана о происхождении обряда погребения в камерах из среды германских племен, связанных с Империей франков.22 Эта точка зрения на появление камерных гробниц в Скандинавии эпохи викингов находит подтверждение в работах М. Мюллер-Вилле и А.-С. Грёслунд. Они виШут об аналогиях скандинавским камерам в могильниках аллема-нов, франков, тюрвнгов.23

Следует отметить, что в самой Дании интересующий нас погребальный обряд фиксируется в первую очередь в Южной Ютландии в районе Хедебю на пограничной с Каролингской Империей территории. Т. е. именно там, где Империя, судя по сведениям письменных источников, наиболее активно контактировала со скандинавским миром.24 Характерно и то, что погребениям в камерах с гробовищем не имеется в Дании предшествующей традиции подобных захоронений. Эти захоронения появляются в Ютландии в уже сложившемся виде, существуют в пределах одного столетия и почти «е претерпевают каких-либо изменений.

Вполне вероятно предположение о появлении этого обряда в связи с началом христианизации датчан. Первые опыты крещения скандинавов связаны именно с районом Южной Ютландии. Можно вспомнить о крещении в IX в. конунгов Хедебю, Рорика Фрисландского и ряда представителей рода Скиолдунгов.25 На определенное христианское влияние в данных погребениях указывает как помещение умерших в гроб, ориентировка могил по оси восток-запад, так и наличие свечей в Маммене и серебряного крестика в женском погребении № 21 могильника Тумби-Бенибек.26 О том, что погребенные в Маммене и Хёрнинге являлись христианами, по мнению датских исследователей, свидетельствуют их даты. Первое продатировали по дендроматериалам зимой 970/71 гг., а второе — концом X в.27 Т. е. они оба были сооружены уже после официального крещения Дании, которое состоялось в 960-е гг.28

Также можно добавить и то, что скандинавские исследователи склонны интерпретировать все камеры, в том числе и с гробовищем, как захоронения представителей высших слоев скандинавского общества эпохи викингов.29 Это относится как к бесспорно не рядовым погребениям Мам-мена, Розенлунда и Хёрнинга, так и к таким, как плакунская, небольшим и малоинвентарным камерам.

Если резюмировать все вышеизложенное, то с плакунской камере можно сказать следующее:

южноскандинавское происхождение камеры, в связи с уже сказанным, кажется мне наиболее вероятным; вполне вероятным также являются как достаточно высокий социальный статус погребенного, так и принадлежность его самого или его окружения к христианской общине.

Зная, что наиболее ранние погребения плакунского типа появляются .в конце IX в. в южной Дании, можно предположить, что погребенный на Плакуне мужчина прибыл в Ладогу именно из этого региона. В связи с этим возникают вполне определенные исторические параллели. Регион распространения камер типа «плакун» — Южная Ютландия и датировка (достаточно спорная) плакунской камеры — 880— 900 гг. заставляют вспомнить существующую в историографии точку зрения о тождественности Рюрика Новгородского и Рорика Фрисландского (Ютландского). Было бы заманчиво увидеть в погребенном на Плакуне если не самого Рюрика, то хотя бы одного из его спутников (последнего мнения придерживается В. А. Назаренко). Но это предположение пока не имеет достаточных обоснований ни в археологических, ни в исторических материалах.31 Плакунская камера свидетельствует только о том, что на рубеже IX— X вв. в Ладоге присутствовала группа скандинавов, имевших представление о специфическом погребальном обряде франкско-датского пограничья. Это в определенной степени коррелирует с мнением о тождестве Рюрика русских летописей с Popиком Фрисландским — конкретной исторической личностью середины — второй половины IX в

1 Корзухина Г. Ф., Давидан О. И. Раскопки на урочище Плакун близ Старой Ладоги. // АО 1968. М., 1969. С. 16—17; Назаренко В. А. Могильник в урочище Плакун. // Средневековая Ладога Л., 1985. С. 156, 162, 168.

2 Назаренко В. А. Указ. соч. С. 162, 168; Корзухина Г. Ф. Отчет о раскопке могильника на урочище Плакун. // Архив ИИМК. РАН, ф. 35, оп. 1, №№ 65—69.

3 Черных Н. Б. Дендрохронология древнейших горизонтов Ладоги. // Средневековая Ладога. Л., 1985. С. 78, 80.

4 Назаренко В. А. Указ. соч. С. 165.

5 К о р з у хин а Г. Ф., Д а в и д а н О. И. Раскопки на урочище Плакун... С. 17.

6 Лебедев Г. С. 1) Погребальный обряд скандинавов эпохи викингов. Канд. дисс. ЛГУ, 1972. С. 175, 189, 190; 2) Погребальный обряд скандинавов эпохи викингов. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1972. С. 15; 3) Археологические памятники Ленинградской области. Л., 1977. С. 186; 4) Социальная топография могильника эпохи викингов в Бирке. И Скандинавский Сборник. № 22. Таллин, 1977, С. 147, 150; 5) Погребальный обряд как источник социологической реконструкции. // КСИА. № 148. М., 1977. С. 25.

20 Ж а р н о в Ю. Э. Женские скандинавские погребения в Гнездове. // Смоленск и Гнездово. М., 1991. С. 209.

21 М и 11 ег - W i 11 е М. Royal and aristocratic graves in cenral

and western Europe in the Merovingian period. // Studies the Museum of National Antiquities. Vendel Period Studies Volfl 2. Stocholm, 1983. pp. 112—113.

22 A r b m a n H. Schweden und Karolingische Reich. Stockholm, 1937. S. 243; Arne T. J. Skandinavische Holzkammergraber aus der Wikngerzet in der Ukrain. // Acta Archeologica. Vol. II T. 3 Kobenhavn, 1931. . 285—302.

23 Graslund A.-S. Birka IV... pp. 46; Miiller-Wille M. Royal and aristocratic graves... pp. 301—302.

24Ловмянский Г. Рорик Фрисландский и Рюрик Новгородский. // Скандинавский Сборник. № 7. Таллин, 1963. С. 229—238; Хер-р м а н И. Указ. соч. С. 60—61.

25 Ловмянский Г. Указ. соч. С. 231.

26 Iversen M., N a s m a n U. The contents of Mammen grave. // JASS. t. XXVIII. 1991. p. 65, Fig. 15; Muller-Wille M. Das wikingerzeitliche... // Offa-Bucher. Bd. 36. Neumiinster, 1976. S. 55, Taf. 35, 7; 38, 3.

27 Andersen H. The dendrochronological datng of the grave at Mammen. // JASS. t. XXVIII. 1991. p. 44; Voss О The Horning grave... JASS. t. XXVIII. 1991. p, 203.

28 Iversen M., N a sman U. The contents.. // JASS. t. XXVIII. 1991. pp. 65—66.

29 G г о п О., К r a g A. H., В e n n k e P. Vikingetidsgravpladser... 1994. S. 154—155.

30 Ловмянский Г. Указ. соч. С. 221—250.

31 Дата плакунской камеры была занижена, т. к. внешние годовые кольца у спила отсутствовали. Погребенный на Плакуне мужчина был захоронен уже после «эпохи Рюрика». Г. Ловмянский считал, что в 70-е гг. IX в. Рорик Фрисландский уже умер и довольно убедительно аргументировал это, основываясь на данных письменных источников.

Михайлов К. А. Южноскандинавские черты в погребальном обряде Плакунского могильника. «Новгород и Новгородская Земля. История и археология». Материалы научной конференции. 10/96.

http://bibliotekar.ru/rusNovgorod/44.htm

ХА'РАЛЬД — здесь вообще король. Харальд I Синезубый Гормссон — король Дании и Норвегии, в 965 году крестивший Данию. А зять Ярослава Мудрого скальд и король Норвегии Харальд ІІІ Суровый Правитель (его женой была Елизавета Ярославна) геройски погиб в 1066 году.

ХОЗЯИН БРОДА. См. Велес.

ХОЛЬМГАРД — скандинавское имя Новгорода.

ХОРДАЛА'НД — фьорд на западном побережье Норвегии.

ХРАБРЫЙ ЕГОРИЙ. См. Георгий Победоносец.

ЯЩЕР. См. Велес.

●

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

(Гардарика. Издание «Интерьерного театра». СПБ, 1997. Тираж 50 экз.)

Книга стихов Андрея Чернова посвящена истории зарождения и становления Русского государства («Гардарике» скандинавских источников).

Среди «гардов» особое место занимает Ладога – ныне поселок Старая Ладога Волховского района Ленинградской области, выделяющийся как уникальной сохранностью почти четырехметрового культурного слоя, так и ранним возрастом поселения. Работами нашей экспедиции получены спилы дерева с объектов, оставленных первыми обитателями Ладоги, и установлена дендрохронологическая дата возникновения этого поселка в низовьях Волхова – 753 год. Таким образом, уже в недалеком начале следующего тысячелетия, в 2003 году, мы будем отмечать два весьма важных юбилея в истории Северо-Западного региона, а шире – и всей России: 300-летие града святого Петра и 1250-летне Ладоги, древней предшественницы Санкт-Петербурга.

Ранняя Ладога – первое прорубленное из Западной Европы «окно». Ладога была хорошо известна скандинавам – шведам, датчанами норвежцам, достигшим нижнего течения Волхова еще за сто лет до возникновения Древнерусского государства. В северных сказаниях – сагах – это место часто упоминается под названием Альдейгия или Альдейгьюборг как международный торг и начальный пункт движения из Балтийского моря вглубь материка. Из Альдейгии караваны судов по пути «из Варяг в Греки» продвигались в Черное море, достигая Византии, а по Великому Волжскому пути они проникали до средневекового государственного образования в Среднем Поволжье и на Нижней Каме – Волжской Болгарии, достигая на юго-востоке Хазарин, стран Арабского Востока и Хорезма. Сообщество ранних ладожских поселенцев было очень пестрым: «Норманны, фряги, русы, финны, фризы» /Базар хазар на торжищах словен…»

С Ладогой связаны важнейшие события начальной русской истории. Именно здесь, по летописным данным в 862 году, появился основатель «династии Рюриковичей» – князь Рюрик, вероятный выходец из датской Ютландии. Здесь же по летописной версии погиб от укуса змеи и погребен в одной из монументальных ладожских насыпей-сопок Олег Вещий.

С темой «Альдейгьюборга» связано упоминание Земляного городища – древнейшего участка Ладожского поселения, примыкающего к левому берегу Волхова и отделенного с напольной стороны укреплениями позднесредневекового времени. Именно здесь с 1909 года продолжаются основные археологические работы, которые привели к открытию многих ценных свидетельств ранних этапов существования этого уникального памятника.

Ко второй половине VIII и первой половине IX веков относятся выявленные экспедицией 1975–85 годов остатки кузнечно-ювелирной мастерской и производственного комплекса, владельцы которого занимались изготовлением древнейших в Восточной и Северной Европе стеклянных украшений. Особой популярностью у первопоселенцев Ладоги пользовались так называемые глазчатые бусы – красивые изделия с разноцветными пятнышками («глазками»).

Любопытное сообщение оставил о них составитель «Повести временных лет», посетивший Ладогу в 1114 году и произведший по существу первые археологические изыскания на этом памятнике. Киево-Печерский инок был поражен видом таких бус, минимум за столетие до него вышедших из употребления; «…егда будеть туча велика, и находять дети наши глазкы стеклянныи и малыи и великыи, провертаны, а другыя подле Волховъ беруть, еже выполаскываеть вода, от нихъ же взяхъ боле ста; суть же различь». Стеклянные бусы и мелкий бисер развозились торговцами в больших берестяных коробах в чудские (финские) земли лесного Севера, где их меняли на пушнину. Дорого ценившиеся меха сбывались затем ладожанами купцам из Волжской Болгарии и Арабского Востока в обмен на серебряные монеты – дирхемы: «Мех за бисер. Монету на мех». В финском приладожье возникали даже постоянные купеческие фактории. Таковым, в частности, являлось городище на реке Сясь, известное в северных сагах под названием Алаборг.

Активными посредниками в этой торговле являлись скандинавские купцы-воины. На Руси выходцы с европейского Севера назывались варягами, в далекой Византии – варангами. На своих судах, увенчанных деревянными головами драконов, они бороздили морские пространства, достигнув за 500 лет до Колумба побережья Америки, и глубоко заходили по речным артериям в пространство Евразии. Варягам были хорошо знакомы озеро Нево (Ладожское озеро с берущей из нею начало Невой) и Хольмгард (Новгород Великий). Походы скандинавских воителей воспевались сказителями-скальдами.

Особый сюжет в книге посвящен Олегу, известному в сагах как Орвар Одд («Прорицание Орвару Одду). Этому легендарному варягу, жившему тысячу с лишним лет назад, вещуньей-вёльвой была предсказана смерть от змеи, которая выползет из черепа его коня. Предсказание сбылось; после совершенных Орваром Оддом подвигов в дальних странах при возвращении его на место, где он провел ранние годы своей молодости, он был укушен змеей, выползшей из черепа его умершего коня. Нетрудно заметить, что этот рассказ вторичен по отношению к древнерусскому преданию о гибели Олега Вещего, принявшего «смерть от коня своего». Однако, согласно Новгородской Первой летописи, после длительного правления в Киеве Олег «иде к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзия же сказають, яко идуще ему за море и уклюну змия в ногу, и с того умре, и есть могыла его в Ладозе».

Связанными с Ладогой историческими персонажами являются шведская принцесса Ингигерд, жена Ярослава Мудрого, и воевода Добрыня, дядя Владимира Святого («Руны сыну»). Ингигерд получила в качестве свадебного дара Ладогу. Добрыня – в фольклоре былинный богатырь – прославился участием в христианизации Руси при князе Владимире. Вероятные следы его акций – разоренное и почти полностью уничтоженное ладожское языческое капище, остатки которого были открыты раскопками В.П.Петренко.

Многообразен пантеон богов и богинь у древних обитателей Северной и Восточной Европы в дохристианскую эпоху. Среди них «угрюмый Один» – верховный бог скандинавской мифологии. Выполненное в бронзе его изображение обнаружено в основании культурного слоя Ладожского поселения (750–760-е гг.). Фрейя – богиня и прорицательница северных сказаний – являлась олицетворением богатства. В сагах сообщается, что ее именем называли всех знатных женщин, а также всякую владелицу имущества и всякую хозяйку, у которой есть свое добро (этимологически имя Фрейи расшифровывается из древнескандинавского понятия «госпожа»).

К славянскому языческому пантеону относятся Перун, Велес и Стрибог. Перун – это божество дружинной эпохи, сходное по своей семантике со скандинавским богом-громовиком Тором. Более архаичным по времени возникновения был народный, земледельческий культ «скотьего бога Велеса. Во многом загадочным остается место Стрибога в дохристианских верованиях. В «Слове о полку Игореве» ветры названы «Стрибожьими внуками». Не означает ли это, что Стрибог для наших далеких предков представлялся старейшиной простых стихий, дедом ветров, то есть повелителем воздуха и верховным небесным божеством?

История Ладоги до сих пор во многом загадочна. Но именно здесь, в Ладоге, следует искать истоки отечественной государственности. Ибо отсюда идет Русская земля.

Евгений РЯБИНИН,

доктор исторических наук,

ведущий научный сотрудник Института истории

материальной культуры Российской Академии наук,

в 1973–1975 гг. возглавлял раскопки Земляного городища Старой Ладоги

на титульную страницу сайта

[1] Приношу сердечную благодарность Н. И. Милютенко и Е. А. Рябинину за помощь в подготовке первого издания этой книги, выпущенной в 50 экземплярах Санкт-Петербургским Интерьерным театром (Гардарика. СПб., 1997)

[2] Ударение на втором слоге.

[3] В. И. Меркулов. Забытая родословная Рюрика.

http://www.portal-slovo.ru/history/35235.php

Ссылка на издание: Герье В. Отношение Лейбница к России и Петру Великому по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке. - СПб., 1871. С. 12, 102.

[4] Hollmann H. F. Rustringen, die ursprüngliche Heimat des ersten Ruccischen Grossfürsten Rurik und seiner Brüder /Рустринген, первоначальная родина первого русского великого князя Рюрика и его братьев/. Bremen, 1816.

[5] Беляев Н. Т. Рорик Ютландский и Рюрик Начальной Летописи» (Seminarium Kondakovianum. Recueil d’ètudes. Archèologie. Histoire de l’art. Ètudes Byzantines. III. – Prague: “Seminarium Kondakovianum”, 1929 / Сборник статей по археологии и византиноведению, издаваемый Семинарием имени Н. П. Кондакова. III. – Прага: “Seminarium Kondakovianum”. 1929. С. 251.

[6] Крузе Ф. О происхождении Рюрика // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1836. Январь. С.43–73; он же. О первом вторжении южных ютландцев в Россию. Там же. Июнь С. 513–517.