• 12 июня1997 г. Любшанский вал.

Глеб Лебедев и Евгений Рябинин.

Фото Андрея Усова.

Они стоят в створе траншеи Валерия Петренко,

который прорезал вал в начале 1970-х. Видимо, он вписался

в напольные ворота Любшанской каменно-земляной крепости,

пройдя в метре от скрытой в теле вала каменной стенки VIII века.

До раскопок Рябинина считалась, что археологам тут делать нечего: во время войны на Любше был госпиталь и культурный слой был утрачен. Лишь копавший с Петренко Лебедев, полагал, что им просто не удалось выйти на слой. То, что Глеб оказался прав, выяснится через пару месяцев. А пока – первая наша вылазка на Любшу и день рождения Волховской археологической экспедиции.

Опыт ладожских штудий говорит мне о том, что и сегодня мы весьма смутно представляем тот мир, который пытаемся изучать по самой надежной из летописей – летописи культурного слоя.

Евгений Рябинин, в 1970-х копавший Земляное городище (это ему и Наталье Черных мы обязаны начальной для Ладоги дендрохронологической датой – 753 г.), рассказывал, как был поражен, когда понял, что избушки на курьих ножках – это не сказка, а раскопанные им амбары, которые были поставлены на четыре столба. И каждый столб – взятая прямо с корнем (для устойчивости и лучшей сохранности) нижняя часть елового ствола.

Я не случайно вспомнил про бабу Ягу.

Наши предки жили в куда более страшном и простом, но заведомо и более осмысленном, и более поэтичном мире.

Ну, вот, скажем обручальное латунное колечко на среднего размера мужской безымянный палец. Подобрано на берегу Волхова. Новгородский ширпотреб XII–XIII вв.:

Оно потому и обручальное, что тут ручкаются. Реконструировать законы этого почти детского мировосприятия – значит научиться читать текст археологических артефактов. Увы, мы наделяем предков нашей собственной психологией и нашим же отношением к вещам, людям, земле и небу. И потому слишком часто не понимаем того, что изучаем, видим лишь то, что нам уже знакомо и пропускаем самое интересное, – то есть неизвестное.

Аргументирую это на материале нескольких староладожских сюжетов, накопленных за то время, когда я был организатором Волховской археологической экспедиции Института истории материальной культуры АН РАН (1997–2001 гг.; руководитель Е. А. Рябинин).

1. ГОРЕ ЛУКОВОЕ.

(КОСТЯНОЕ ИЗДЕЛИЕ № 2)

Яма – то же, что раскоп.

Если роет остолоп.

Буква «Я». Азбука археолога

• Часть любшанского урожая 1998 г. Стрелы и костяное нечто.

Фото Андрея Усова

О «номере первом» – фрагменте женской заколки, орнаментированном изображениями лебединых и драконьих голов, которое мы в 1997 г. сгоряча вышили на флаге нашей экспедиции, расскажу чуть позже. Это стыдная (да еще и неприличная) история, и начинать с нее книжку не хочется.

Начну с простой и невзрачной костяной пластинки (Любша, жилой слой; VIII–IX вв.). Какая-то накладка, с лица плоская, с изнанки полукруглая. Двенадцать или тринадцать столетий назад некий любшанец расколол звериную трубчатую кость вдоль, а потом обтесал и отполировал внешнюю ее сторону. Правда, отполировал лишь до половины. Зато в другой половине сделал семь отверстий: шесть круглых, а под ними еще и овальное.

• Костяное нечто, его профиль и сантиметровая шкала.

А зачем я тут нарисовал кружок – скажу позже.

Любша. Раскопки Е. А. Рябинина 1998 г.

Если бы это изделие было металлическим, это было бы принять за волочильню (приспособление для изготовления проволоки). Но через кость металл не протянуть. Видимо, в эти отверстия пропускалась бечева или сухожилие: по бокам нижней овальной дырки видны оставленные ею  «пропилы». И потому это действительно накладка. Но не декоративная, а работавшая под нагрузкой

Мы не привыкли «будить мечту сердечной силой», и, как правило, узнаём лишь то, что нам уже знакомо.

А эта штуковина как раз ни на что не похожа.

...Археологу зима дана для того, чтобы он скучал по полю. И перебирал в памяти то непонятное, над чем летом просто не было времени подумать.

И однажды по какой-то боковой ассоциации, как обожгло: накладка на центральную часть лука!  Можно сказать – налучие...

• Любшанский боевой лук. Реконструкция.

(Налучие – в кружке.)

Если лук у вас не клееный, но все же составной (взяли две одинаковых ветки и как-то примотали друг к дружке), то по центру он, скорее всего, должен быть скреплен животными жилами. Однако по такой обмотке стрела пойдет, куда ей вздумается. Следовательно, надо прикрыть это безобразие чем-то гладким. Это «что-то» и превратится в подобие примитивного (потому как в одной лишь плоскости) прицела.

Но если «это это – это», то понятны пропилы, оставленные с двух сторон нижнего отверстия: именно данная часть при стрельбе из лука испытывает мощные деформационные нагрузки.

Излагаю свои соображения Рябинину. Евгений Александрович кивает головой, мол стоит подумать. А через несколько дней звонит: «Ты прав, это действительно налучие. Однако есть но... Можешь сейчас приехать ко мне на Ропшинскую?»

Приезжаю и узнаю, что подобные штуки действительно находят в приазовских курганах вместе со стрелами. И имя им дали то же: налучие. Что ж, название вполне логичное, поскольку это... петли для колчана. Но не того, что для стрел, а того, что для лука.

Итак, бредет посредине VIII столетии берегом Волхова простой любшанский паренек и несет тугой лук. Но не абы как, а  как скрипку или контрабас, – в специальном футляре. Футляр же закрывается хитроумными пластинами со шнуровкой. Высмотрит паренек утку или лебедя, подкрадется, расшнурует футляр, разомкнет петли, достанет звончатый лук... А птицы помешать ему не смеют, ждут, когда наш герой совладает с футляром и прицелится...

Сильная картинка.

Отличие у южных «налучий» только одно: Там еще полочка сделана, чтобы стрелу на нее класть.

Рассказываю эту историю в Москве в доме моих друзей. И показываю фотографию «налучия». А у друзей младшему сыну лет двенадцать. И после уроков он ходит к кружок макраме:

– А хотите я ее по дырочкам к палке привяжу?

– Ну, попробуй.

Изящная, как викингский морской узел, хитроумная и одновременно очень простая плетенка, которую сделал двенадцатилетний Николай Михайлович Михеев (см. реконструкцию), как мне представляется, и ставит точку в этой атрибуции. Потому что на самом деле все наоборот: это не шнуровка под данные дырки, а дырки были сделаны под такую шнуровку. Итак, действительно налучие – накладка на весьма архаичный лук.

• Шнуровка налучия. Реконструкция Н. М. Михеева.

На левом рисунке пластина перекрывает ствол лука;

на среднем видна в виде узкой полоски

(справа от шнуровки);

на правом находится сзади лука и торчит лишь

краешком (слева над шнуровкой).

P. S. Вспомнил, что стало подсказкой к атрибуции налучия.  В «Слове о полку Игореве» есть такие строки (цитирую в стиховой реконструкции, которую мы сделали с Анной Владимировной Дыбо для издательства «Вита Нова»):

Почьнемъ же братие повѣсть сию

отъ стараго владимера

до нынѣшьняго игоря

иже истягноу оумъ крѣпостию своею

и поостри сьрдьца своего моужествомь

напълнивъся ратьнаго доуха

наведе своѣ храбрыѣ пълкы

на землю половѣцькоую

за землю роуськоую

Считалось, что тут в основе образа метафора кузнечного дела. Однако переведем:

Так начнём же, братия, повесть сию

от Старого Владимира

до нынешнего Игоря,

что своею волею стянул свой ум,

сердце заострил мужеством,

ратного духа исполнился

да навёл полки свои храбрые

на землю Половецкую

за Русскую землю.

Игорь сначала стягивает «крепостью» свой ум (натягивает на лук тетиву), после заостряет сердце мужеством (при натягивании лука пальцы правой руки, держащей стрелу, оказываются у сердца), исполняется ратного духа (в основе метафоры – задержанное перед выстрелом дыхание) и наводит полки на землю Половецкую (лучник прицеливается).