Хронология средневековья – хроническая головная боль медиевистов. Исчисления по сентябрьскому, мартовскому и ультрамартовскому новолетью, несколько разных реперных точек «от Сотворения Мира», счет не только по солнечному, но и по лунному году, рудименты разновременных календарных реформ, многократный – при составлении новых летописных сводов – перенос первоначальной даты в другую систему координат[1], астрономические да арифметические ошибки и, наконец, просто описки…[2] Прибавим к этому, что вдумчивый переписчик, заметив ошибку, подчас мнимую, накладывал на слой начальных датировок слой собственных интерпретаций – и календарных, и вербальных.

Таким бывает переотложенный культурный слой: если археолог не фиксирует малейших нарушений стратиграфии, истории памятника он не прочтет.

Слово «календарь» происходит от латинского calendarium (долговая книга), и по этой книге долг медиевистов перед музой Клио весьма внушителен. Историки и филологи – гуманитарии по определению, и, как правило, не имеют навыка математических и астрономических штудий. Поэтому запутанная проблема оказалась еще и запущенной. Если даже в классической монографии Н. Г. Бережкова априори утверждается, что все датировки в «Повести временных лет» – мартовские[3] (а это, как выяснилось, не так), приходится мириться с тем, что данная тема ждет своего исследователя, вооруженного суммой новейших инструментов – в том числе оперативно работающими электронными календарями и таблицами[4].

Пока медиевисты вынуждены верить письменным датам, а читатели – медиевистам, ошибка в один год считается приемлемой. Однако в ряде случаев такая неточность приводит к искажению последовательности, а, значит, и смысла событий. Проиллюстрируем это двумя частными примерами – исправлением ошибочной даты смерти константинопольского императора Льва VI и наблюдениями над датировкой второго договора Вещего Олега с греками, позволившими заключить, что договор подписан Олегом 2 сентября 6421, а не 6420 года.

При этом первый вывод будет подтвержден вторым.

1. КОГДА ЗАКОНЧИЛОСЬ ЦАРСТВОВАНИЕ ЛЬВА VI?

Константин Багрянородный был объявлен императором трех лет от роду 15 мая 908 года, но коронован лишь в Пятидесятницу 9 июня 911 года. С этого дня императорский трон делят трое: Лев VI, его брат Александр и сын Константин.

6 июня 913 года Константин становится самодержцем. В 7 главе VII книги «Истории» Льва Диакона об этом читаем:

«Когда император Лев, заболев тяжелым недугом, переселился из этой жизни и вслед за ним последовал брат его Александр, то престол ромейский, перешедший к малолетнему сыну Льва Константину и к августейшей Зое, заколебался…».

Обратим внимание на отмеченное Львом Диаконом временное сближение: «Когда император Лев… переселился из этой жизни и вслед за ним последовал брат его Александр…»

Дата смерти Льва VI не вызывает у историков сомнений. С нее начинает рассказ об этом василевсе Продолжатель Феофана: «После смерти Василия двадцать пять лет и восемь месяцев царствовал самодержец Лев»[5]. Поскольку Василий I скончался 29 августа 886 года, нетрудно выяснить, что Лев VI отходит в мир иной в конце апреля, или в мае 912 года. Хронист уточняет, что произошло это 11 мая. Однако он же приводит и две других даты.

И оказывается, что они куда более надежны, поскольку исчисления тут минимальны.

Из этих двух первая дана так:  «Во время царского выхода в святой Мокий, в день Пятидесятницы» в церкви святого Мокия на Льва VI было совершено покушение. Император выжил, и некий мудрейший монах Марк предрек ему, что бояться новых покушений не надо: «…”суждено тебе, господин, владеть отныне царством десять лет”. Так и случилось: как исполнилось десять лет в тот же день, когда был ударен, скончался»[6].

11 мая – поминовение великомученика Мокия, в чью церковь в тот день и должен был отправиться император. В дошедшем до нас тексте Продолжателя Феофана сказано, что это была Пятидесятница. Но это ошибка, заключающаяся в пропуске одного единственного слова, а, скорее всего, двух- или трехбуквенного его сокращения: в 903 году на день Мокия приходился праздник Преполовения Пятидесятницы[7]. Картину проясняют рассказы о покушении 903 года в Псамафийской хронике[8] и в Хронике Симеона Логофета[9]: «Когда наступил праздник Преполовения Пятидесятницы, император посетил храм великомученика Мокия…».

Прибавляем к 11 мая 903 десять лет и получаем 11 мая 913 года[10].

Продолжатель Феофана сообщает:

«Постигнутый желудочной болезнью царь Лев настолько обессилел, что, овладев собой, с трудом смог по царскому обычаю произнести: “Видите, как зачах и иссох я от болезни. Вряд ли пребуду с вами до дня Христова Воскресенья”. <…> Одиннадцатого мая, в день третий, пятнадцатого индикта скончался царь Лев, передав царство своему брату Александру. Рассказывают, что, увидев приближающегося к нему Александра, Лев сказал: “Дурное случится через тринадцать месяцев”. И горячо просил беречь его сына Константина».

Недоверие Продолжателя Феофана к источнику («рассказывают…») понятно, ведь источник – анонимный слух. (Другое дело – «именное» пророчество монаха Марка, прозвучавшее 11 мая 903 года.) Хронист знает, как задним числом пекутся мнимые пророчества. И, как мы еще убедимся, оказывается прав в своих сомнениях: Лев сказал то, да не то…

Откроем западнорусскую редакцию Хронографа 1512 года («Русского Хронографа»). Как полагал А. А. Шахматов, в основе его лежит капитальный труд по всемирной истории, принадлежащий сербскому писателю и некогда крупному византийскому чиновнику (в ранге министра) Пахомию Логофету, который не позднее 1438 года приехал в Новгород с Афона[11]. Ценность этого сочинения, дошедшего в своде Продолжателя Пахомия, не только в грандиозном охвате материала, но и в том, что автор, очевидно, работал с неизвестными нам рукописями, в частности, с более полным и исправным текстом Продолжателя Феофана[12].

По «Русскому Хронографу», Лев VI «на издыханiи послѣднемъ рече брату своему Александру: “Вижу о тебѣ, о любимый мой брате, яко лютѣ тебѣ съдержати царство, понеже лѣто сие зло – 13 мѣсяць имать”»[13].

А. Г. Кузьмин писал: «Влияние лунного года, возможно, сказывается и в некоторых русских источниках, но, видимо, дольше всего оно сохраняется на славянских Балканах, как это можно видеть в комментарии к походу Олега в Хронографе западнорусской редакции: «Лето сие зло…»[14].

Мы привыкли к тому, в Волга впадает в Каспийское море, а в году двенадцать месяцев. Но тринадцать месяцев одного года – тринадцать лунных месяцев. А это указывает на использование в Византии лунно-солнечного календаря, в котором после трех «добрых» 12-месячных лет возникает один «злой» в 13 месяцев. Дополнительный лунный месяц появлялся из-за того, что лунный год на 11 дней короче солнечного.

«Русский Хронограф» рисует идиллическую картину любви двух братьев-императоров и не ставит под сомнение традиционное толкование пророчества Льва VI. Но он сохраняет в неотредактированном виде фразу, которую на смертном одре адресовал брату-соправителю Лев VI. Смысл ее весьма прозрачен: люто будет тебе удержать царство в этот год, ибо он злой, в нем тринадцать месяцев.

Другими словами: ты, как и я, умрешь в это злое лето.

Трудно решить, что перед нами – пророчество, или угроза. Возможно, Лев VI и впрямь имел в виду, что сторонники малолетнего Константина не подведут и устранят брата – развратника и идолопоклонника. Продолжатель Феофана сообщает, что Александр, хотел оскопить Константина Багрянородного, тем самым лишив отрока права на престол. Вот и младший современник тех событий «арабский Геродот» Ал-Масуди (ок. 896–956) пишет об Александре: «И говорят, что он был убит за свой худой нрав и безобразное правление»[15].

В «Русском Хронографе» акцент падает на «лето сие». «Этот год» кончается 31 августа, от него и осталось лишь три месяца … А следующее лето – уже не «злое».

Значит, согласно пророчеству Льва VI, Александр должен умереть до 1 сентября.

Он не дотянет и до июля.

Пророчество императора перетолковали, как поняли: «Дурное случится через тринадцать месяцев». Но Лев VI сказал про 13 месяцев «этого злого лета», а не о том, что брат еще 13 месяцев удержится на троне. Перед нами типичный образчик астрологического соответствия: число месяцев в году соответствует числу месяцев жизни. Именно так постсовременники рационализировали сказанное. Однако Лев на смертном одре рыкнул и проще, и страшней.

Позже, когда дата смерти Льва VI забылась, ее определили, отсчитав тринадцать месяцев от смерти Александра. Это попало и в «Русский Хронограф»: «И бысть тако, яко рече. И по смѣрти его точно 13 мѣсяць царствова Александръ». Перед нами комментарий летописца, заимствованный им из Хроники, некорректно отредактированной еще в Византии. Но в тексте, принадлежащем, как мы полагаем, продолжателю афонско-новгородского историка Пахомия, чудом уцелело и само непонятое пророчество Льва VI. 

Специалист по средневековой хронологии А. В. Журавель, прочитавший первый вариант этих заметок, сообщил мне, что текст Продолжателя Феофана сохраняет рудименты лунного календаря. Это ясно из указания: «Одиннадцатого мая, в день третий…». После стандартной юлианской даты слова «третий день» могут указывать только на день Луны – на третий день лунного месяца[16]. Значит, у Продолжателя Феофана соединены две системы календарного счета: помимо основного – солнечного юлианского календаря, ведущего отсчет лет по индиктам, то есть от 1 сентября, иногда используются датировки по лунно-солнечному календарю, привязанному к неомениям (к первому появлению на вечернем небе молодого месяца). Перевод датировок на сентябрьский солнечный календарь сделан кем-то из позднейших редакторов, а потому тут возможны ошибки пересчета да и просто элементарное непонимание текста (что, собственно, мы только что и обнаружили).

В присланном мне электронном письме историк поясняет:

«Ссылка на “злой” год из тринадцати месяцев в этом контексте существенна как подтверждение того, что греки в повседневной жизни пользовались лунным календарем, а солнечный юлианский был официальным. В 912 году луна опережала на луну 913 года на 11 дней, и день луны 11 мая был 22-м (из 33 дней в получающемся промежутке вычитается лунный месяц, и остаются 3 дня). А потому третий день в сочетании с датой солнечного календаря позволяет определить год, когда произошло событие. В данном случае речь может быть только о 913 годе. 8 мая этого года, после астрономического новолуния, луна в Константинополе зашла в 19.22 (2 часовой пояс), солнце – в 19.11. Таким образом, неомения[17], от которой отсчитываются лунные месяцы, произошла 8.5.913 и длилась 11 минут. Отсюда следует, что 11.5 – третий день Луны: 8 + 3 = 11».

Справедливость этих выкладок каждый легко может проверить, воспользовавшись простой для пользователя электронной астрономической программой:

http://www.astrolab.ru/cgi-bin/moon.cgi

Следует только учитывать, что в программе события даны по новому стилю, а разница между календарными стилями для X века составляет 5 дней. То есть в исходные данные вводить надо не 11, а 16 мая 913 года. Астрономически третий день луны заканчивается в ночь на 16 мая. Однако поскольку 1 % нарождающегося лунного диска стал виден только 13 мая в 13 часов по Гринвичу, то третий день луны, соответственно и заканчивался для византийцев после полудня 16 (для них 11) мая.

Так во второй раз убеждаемся, что утром 11 мая 913 года Лев VI еще жив[18]. А пятнадцатый индикт здесь, как и в дате под вторым договором Олега, может быть или следствием другой системы счета, или следствием исправления мнимой ошибки протографа. Если ты уверен, что событие произошло в таком-то году, исправить номер индикта дело одной минуты. (Заметим, что редактор вымарал прежний, не понравившийся ему номер года, а новый не вписал, ограничившись лишь косвенным указанием – номером индикта.) Для более глубокой правки даты редактору требовались астрономические таблицы. Их под рукой не оказалось, и он поверил предшественнику на слово. Чем, собственно, и обнаружил факт правки. 

Для нашего сюжета не столь важно, умер ли император Александр в тот же год, спустя неполный месяц, или он продержался на троне еще год. Однако Продолжатель Феофана датирует это событие 913-м годом (с чем, собственно, согласны и современные историки).

В главе «Царствование Александра, сына Василия» Продолжатель Феофана сообщает об Александре:

«2. У Александра и раньше только и было дела, что, пользуясь небрежением брата Льва, жить в неге и заниматься охотой. Исполнению царских обязанностей он предпочитал беспутство и роскошь, а уж воцарившись единолично, и вовсе не совершал ничего доблестного и достойного упоминания».

Что-то он все же должен был совершить за 13 месяцев своего правления… А выходит, что почти ничего, если не считать изгнания из Константинополя болгарских послов да ссылки двух-трех вельмож.

А вот как в том же источнике описана смерть беспутного императора:

«7. Александр же, позавтракав и выпив вина в самый зной, пошел поиграть в мяч. Был, однако, поражен мечом Божиим и вернулся в крови, текшей из носа и детородного члена. И через два дня скончался, шестого июня, в воскресенье, первого индикта (правильная дата 913 года – А. Ч.), опекунами оставив патриарха Николая, магистра Стефана, магистра Иоанна Эладу, ректора Иоанна, Евфимия, Василицу и Гаврилопула, царство же передал сыну Льва Константину. Похоронили же Александра в царских гробницах и положили вместе с его отцом Василием».

Как именно в полдневные часы 4 июня сражен император, и был ли у «меча Божьего» некий земной дубликат, хронист не сообщает. Но столь тщательно сбалансированный список опекунов юного Константина более всего напоминает, пожалуй, список заговорщиков. Среди прочих в нем и любимцы Александра – Василица и Гаврилопул. А за семью мужами, представляющими главные политические партии стоит неназванная здесь фигура Зои Карбонопсиды – четвертой жены Льва VI и матери Константина.

До рассказа о смерти Александра Продолжатель Феофана пишет о комете. (Это комета Галлея, подошедшая к земле, как известно из астрономических таблиц, 12 июля 912 года.) Сначала сообщается, что явилась комета «в образе меча», а ниже, что «от Божьего меча» император Александр и гибнет при игре в мяч. Это наказание за грехи: еще при жизни Льва VI император Александр поклонялся на ипподроме античной статуе кабана. Какие-то маги объяснили ему, что кабан борется со Львом VI, и Александр велел вставить статуе зубы и приделать отбитый детородный член.

Приведем текст третьей и четвертой статей целиком:

«3. Точно также он обогатил и осыпал деньгами из казны Гаврилопула и Василицу из Славинии. Говорят, что не раз выражал он желание сделать этого Василицу царем, а Константина, сына Льва, оскопить. Этому его желанию воспрепятствовали сторонники Льва, говорившие, что он еще ребенок и слаб здоровьем. В это время появилась комета с запада. Назвали ее мечевой и говорили, что предрекает она пролитие крови в городе.

4. Сей Александр увлекся обманщиками и чародеями, которые убедили: его, будто медный кабан на ипподроме как бы является его знаком. Он, – утверждали они, – сражается со Львом (то есть братом Александра), и намекали на его свинскую жизнь и неразумие. Обманутый ими, он восстановил у этого кабана отбитые зубы и детородный член. И вот, поверив такому обману, сей несчастный устроил ристания и украсил ипподром, забрав с этой целью из церквей священные покрывала и светильники. При этом он воздавал идолам честь, приличествующую только Богу. Потому-то и был вскоре сам лишен чести Богом».

Казалось бы все логично: император Лев VI уже умер, Александр задумал оскопить Константина. И тут появилась комета… Но если бык борется с Львом VI, значит, тот еще жив (а он, по мнению историков, должен уже три месяца покоиться в церкви 12 апостолов).

Итак, комета предшествует смерти обоих императоров. Но Продолжатель Феофана привязывает ее пророчество к судьбе Александра, поскольку тот, по мнению автора Хроники, – чудовище. Комета в образе меча и Божий меч, поразивший уд, чрево и рот императора-развратника, – мистические детали единого рассказа, построенного по типичной для Продолжателя Феофана схеме, выделенной Я. Н. Любарским: грех – символическое предупреждение – символическое воздаяние.

Тот же автор подметил еще одну характерную деталь: «Неважно, что Продолжатель Феофана имеет весьма смутные представления о хронологии, что пересказывает свой источник, скорее всего, по памяти и к тому же не очень точно: автор явно стремится построить повествование по временной схеме»[19].

Уточним: эта схема нарушается только в тех случаях, когда надо продемонстрировать мистический смысл деяний и показать пути возмездия.

В введении к изданию трактата Константина Багрянородного Г. Г. Литаврин пишет:

«11 мая 912 г., в праздник – день основания Константинополя, традиционно отмечавшийся с 330 г.. Лев VI умер, поручив заботы о сыне своему брату Александру, который, как утверждала молва, не только не питал теплых чувств к племяннику, но и намеревался уничтожить его физически. Как подтверждение этого замысла расценивались немедленная после воцарения Александра ссылка матери Константина Зои и опала сановников и слуг, приближенных к Льву VI. Впрочем, планам Александра, если он их действительно вынашивал, не суждено было сбыться: 6 мая 913 г. он скоропостижно скончался»[20].

Последнее утверждение – описка (вместо 6 июня), размноженная сегодня на десятке исторических сайтов. Говорит она о том, что хронологическую таблицу 911–912 годов историки не составляли и события привязывали к календарю на глазок. Восстановим хронологию, не нарушая последовательности повествования Продолжателя Феофана и опуская лишь недатирующие рассказ подробности (слева в круглых скобках нумерация статей):

911

(29) В день Пятидесятницы царь Лев венчает на царство своего сына Константина [9 июня 911].

912

(30) «Случилось лунное затмение» [7 января 912 – дата указана А. В. Журавелем]. Митрополит Панталеон предрек, что оно грозит патрикию Самоне, но «если тот переживет тринадцатое июля, то зла не случится» [пророчество вписано задним числом: в январе еще никто не знал, что  явится комета Галлея, которая пройдет перигелий 12 июля 912 года], а Льву VI сказал, что затмение грозит второму лицу. «Царь решил, что это относится к его брату Александру».

(31) «В октябре произошло морское сражение между логофетом Имерием и агарянами Дамианом и Львом, стратигом же Самоса был Роман – будущий император. Поражение потерпел Имерий, который едва спасся и чуть не погубил всех своих воинов». [Из летописной последовательности рассказа Продолжателя Феофана следует, что Имерий потерпел поражение осенью 912, а не 911 года, как полагают на основании недатированных источников. Он вернется в Константинополь только после смерти Льва и будет сослан Александром. См. ниже (5).]

913

(32) …«Постигнутый желудочной болезнью царь Лев настолько обессилел, что, овладев собой, с трудом смог по царскому обычаю произнести: "Видите, как зачах и иссох я от болезни. Вряд ли пребуду с вами до дня Христова Воскресенья" [Пасха 913 года – 28 марта]. Случился пожар в кирулариях Великой церкви, при этом сгорели все ящики и ларцы с бумагами и документами патриаршей сакелы. Одиннадцатого мая, в день третий, пятнадцатого индикта скончался царь Лев [913; 11 мая –третий день по новолунию; индикт дан ошибочно по предыдущему году], передав царство своему брату Александру. Рассказывают, что, увидев приближающегося к нему Александра, Лев сказал: "Дурное случится через тринадцать месяцев". [Интерпретация неверно понятого пророчества Льва, о том, что тот не переживет текущее «злое лето», в котором 13 лунных месяцев. Пророчество сохранилось в западно-русской редакции «Русского хронографа»]. И горячо просил беречь его сына Константина».

«Царствование Александра, сына Василия.

(1) «Александр царствовал с Константином, сыном Льва, один год и двадцать два дня». [Вновь интерпретация неверно понятого пророчества Льва, которая сбила с толку и Бируни, датировавшего воцарение Константина 914-м годом]. «Он вызвал Николая из Галакрин, низложил патриарха Евфимия и вторично посадил на патриарший трон Николая». [Это сделал не Александр, а Лев. См. свидетельство самого Николая Мистика и свидетельство Евтихия Александрийского[21]]. <…>

(5) «Когда после поражения от агарян вернулся логофет Имерий, он удалил его в дворцовый монастырь под названием Кампа да еще осыпал угрозами, ибо Имерий проявлял вражду к нему еще при царе Льве, брате Александра. Через шесть месяцев изгнанный Имерий скончался в скорби и муках».

(6) «Архонт Болгарии Симеон отправил к Александру мирное посольство… А тот… с позором отослал послов, при этом прибег к угрозам, думая устрашить Симеона. Мир был нарушен…» <…>.

(7) «Александр же, позавтракав и выпив вина в самый зной, пошел поиграть в мяч. Был, однако, поражен мечом Божиим и вернулся в крови, текшей из носа и детородного члена. И через два дня скончался, шестого июня, в воскресенье, первого индикта» [правильная дата 913 года].

В западно-русской редакции «Русского Хронографа» в статье «Царство 47 во Цариграде Александрово, брата Лвова, и Константина, сына Лвова в лѣто 6420» (так! – А. Ч.) сказано: «По Лвѣ Премудромъ царствова во Цариграде Александръ, братъ его, лѣто едино и мѣсяцъ единъ…». (Аналогичный текст в Хронографе редакции 1512 года.). Но в следующей статье читаем: «Царство 48 въ Цариградѣ Константина Багрянородного, сына Лвова. Константин, сынъ Лвовъ, со Александромъ царствова лѣто едино и остася единъ…». (Так и в Хронографе редакции 1512 года.).

Это «лѣто едино и остася единъ» – эхо греческого протографа, предшествовавшего заредактированному списку Продолжателя Феофана, в котором говорилось не о тринадцати месяцах правления Александра, а о том, что в «злое лето» 6421 после смерти Льва VI правили Александр и Константин, но Александр в это же лето умер. А поскольку, как следует из непротиворечивости внутренних датировок Продолжателя Феофана, Александр пережил Льва лишь на 22 дня, в протографе и говорилось об одном месяце одного года. В русском переводе могло бы звучать так: «По Лвѣ Премудромъ царствова во Цариграде Александръ, братъ его, въ лѣто едино мѣсяцъ единъ».

Неверная интерпретация предсмертного пророчества Льва VI и попавший в текст Продолжателя Феофана комментарий о 13 месяцах правления Александра привели к сдвигу событий: задним числом была передатирована смерть Льва и потому возвращение Николая Мистика оказалось приписанным Александру. Это же «буквальное чтение» сбило с толку и арабских авторов (Бируни, Масуди), которые, напротив, передвинули воцарение Константина на 914 год.

Бируни – современник Константина. В главе «О выведении одних эр из других, о [начальных] датах [царствования] царей и продолжительности их правления по различным преданиям» он ссылается на «рассказ Хамзы-аль-Исфахани, со слов кадия Ваки, который [будто бы] переписал это из книги, принадлежащей царю византийцев»[22].

http://hbar.phys.msu.su/gorm/chrons/biruni2.htm

Далее согласно последовательности в таблице Бируни:

1. У Бируни нет даты смерти Льва VI. Отмечено, что правил 26 лет, а в графе «месяцы» ноль (как и у многих прочих). Но это может быть и 25 лет плюс восемь месяцев, и 26 лет плюс N месяцев.

Сказано: «Лев, сын Василия – в 273 году <хиджры>, в дни аль-Мутадида». 273 по хиджре: 7 июня 886 – 27 мая 887. Самодержавное правление Льва VI и впрямь началось 30 августа 886 г.

Ал-Масуди о Льве VI: «Расска­зывают, что смерть его была в 297 году [909-910]».

2. Александр, сын Василия. У Бируни: «Царствовал год и два месяца <лунных>». Но тут же: «Он умер от гнойника в 299 году хиджры».

Дата ошибочна. Сдвинута на год раньше, чем даже традиционная. (Ошибка при пересчете с солнечного на лунный: редактор отнял единицу там, где надо было прибавить.)

299 по хиджре: 28 августа 911 – 16 августа 912.

Итак, Лев VI умирает 11 мая 913 года. (300-й год хиджры.) Дата подтверждена указанием Продолжателя Феофана на «третий день <луны>», который в 913 году приходится именно на 11 мая, а также пророчеством монаха Марка (11 мая 903 года плюс десять лет).

Казалось, можно было бы поверить, что Александр царствовал тринадцать солнечных месяцев (по Продолжателю Феофана, или год и два лунных месяца по Бируни) и умирает в 301 год хиджры (не только Бируни, но и ал-Масуди называет этот год годом воцарения Константина).

301 год по Хиджре: 6 августа 913 – 26 июля 914.

Однако четкая хронологическая последовательность Продолжателя Феофана и точные датировки смертей Льва и Александра (в дате Льва исправлен оказался только индикт) не позволяют принять арабскую версию.

Как же могла забыться дата смерти императора Льва VI?

Можно было бы сослаться на то, что синодики, протоколы двора и оригиналы хроник были утрачены вместе с величьем Византиии 13 апреля 1204 года. Это первый день того огня, который принесли Константинополю рыцари Четвертого крестового похода. Что не сгорело, то было разграблено: храмы, дворцы, библиотеки, архивы...

Свидетель первой царьградской беды – историк и поэт Никита Акоминат:

О город, город, око всех городов,

предмет рассказов во всем мире,

зрелище превыше мира, кормилец церквей,

вождь веры, путеводитель православия,

попечитель просвещения, всякого блага вместилище!

И ты испил чашу гнева от руки Господней,

и ты сделался жертвой огня, еще более лютого,

чем огонь, ниспавший древле на пять городов!

Однако гибелью архивохранилищ и книжных собраний Константинополя в апреле 1204 года этот случай не объяснить: сравнение византийских и арабских текстов показывает, что дата смерти Льва VI отредактирована еще при жизни Константина Багрянородного, более того, – в первые десятилетия его царствования. Так следует из сообщений Бируни и ал-Масуди, которые опирались на византийские источники. Так следует и из «Повести временных лет».

Подытожим: принятая датировка последней вехи жизни Льва VI (май 912) – хронологическая мета, исчисленная задним числом. Она принадлежит позднейшему редактору первой половины X века, тому, кто отказался от счета по лунному календарю в пользу официального солнечного, и «рационализировал» хронологию Продолжателя Феофана (или его предшественника). Реальными же оказываются датировки 11 мая 913 года (смерть Льва VI) и 6 июня 913 года (смерть Александра).

При этом вторая дата подтверждена точным календарным указанием Продолжателя Феофана (и потому никем, кроме арабских средневековых историков, не оспаривалась).

Но и первая дата подтверждена четырежды.

Первое подтверждение – исполнившееся пророчество монаха Марка о том, что Лев будет править ровно десять лет со дня покушения на него в день мученика Мокия и Преполовения Пятидесятницы 11 мая 903 года. (Если прорицание сочинено задним числом, то календарная его надежность от этого только укрепляется.)

Второе – указание на 11 мая как на третий день новолуния (11 мая 913 года).

Третье – упоминанием о комете Галлея, пришедшей еще при жизни Льва VI (июль 912), когда его брат и соправитель Александр поклонялся кабану. Но поскольку комета стала видна лишь с начала июля 912 года, выходит, что Лев VI то лето пережил.

Четвертое – хронологическая логика повествования Продолжателя Феофана, которая оказалась не нарушена правщиками. Ее датирующие моменты (полное лунное затмение января 912 года, рудимент упоминания о комете июля того же года и рассказ о поражении греческого флота у Самоса) сдвигают смерть Льва VI на 913 год.

В «Повести временных лет» та же комета 912 года предшествует рассказу о смерти Олега от коня, и, значит, Олег также умирает в «злое лето» 6421 года (осенью 912 года по январскому календарю).

2. О ДАТЕ ВТОРОГО ДОГОВОРА ОЛЕГА С ГРЕКАМИ

Второй договор Олега датируется 2 сентября 6420 (911 по нашему январскому летоисчислению) года. В «Повести временных лет» рассказывается, что после утверждения этого акта император Лев VI учил русских послов христианской вере и демонстрировал им церковные святыни.

Подлинность Олегова договора давно не вызывает сомнений, хотя после разорения Константинополя крестоносцами, а потом и турками, такого текста среди чудом сохранившихся государственных актов Византии не обнаружено. Однако существует надежное свидетельство того же Льва Диакона. Описывая переговоры императора Иоанна со Сфендославом (киевским князем Святославом Игоревичем), он приводит слова императора:

«Знайте, что если вы не последуете сему доброму совету, то не мы, а вы окажетесь нарушителями заключенного в давние времена мира. Пусть наш ответ не покажется вам дерзким; мы уповаем на бессмертного Бога-Христа: если вы сами не уйдете из страны, то мы изгоним вас из нее против вашей воли. Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды»[23].

«Давний договор», заключенный еще до Игоря, – это договор Олега, откликнувшийся эхом в договоре 945 года. Посольство Игоря приходит в Царьград восстанавливать древний договор Олега («обновити ветьхии миръ»), и бόльшая часть статей будет прямо (или с редактурой, сделанной, впрочем, не в пользу русских) заимствована из двух Олеговых актов.

Почему-то принято считать, что второй договор Олега составлен в Константинополе. Однако С. М. Каштанов констатирует: «В грамоте нет статей, составленных от имени греков. Вся она написана от лица русской стороны»[24]. Отсутствие в договоре статей от имени греческой стороны и отсутствие императорских клятв говорит, во-первых, о том, что перед нами или черновик, или русский обратный перевод с греческого текста, а, во-вторых, что Олег находится в Киеве. Отсюда он и направляет в Царьград своих послов, вручив им две хартии, написанные по-гречески византийским дипломатом-переговорщиком Иоанном, чье имя упомянуто в договоре. По логике вещей, одну из них, скрепленную клятвой и подписью императоров, послы должны вернуть Олегу.

Олег имел все основания не доверять грекам. (Вспомним эпизод с отравленными вином и брашном, которыми византийцы любезно пытались угостить его у стен Царьграда в 907-м.) Он вряд ли знал греческий, и, прежде чем принести клятву на греческом тексте, обязан был убедиться, что это тот самый текст, который они с Иоанном совместно выработали, и выработали как текст составленный исключительно от лица Олега и его послов, что при всех прочих придавало всему акту если не ультимативную, то императивную интонацию. Словом, Олегу нужен был обратный перевод с окончательного греческого текста, причем перевод, сделанный кем-то из своих. А поэтому, видимо, и был призван некий киевлянин (он должен был проверить текст греческого посла Иоанна), принявший крещение сорок пять лет назад, при Аскольде, или просто долгое время проживший в Греции, к примеру, в качестве пленника.

Его перевод, видимо, и дошел до нас в составе ПВЛ.

Еще С. П. Обнорский утверждал, что пестрящий грецизмами и нарушениями древнерусского синтаксиса текст второго договора Олега – переводной[25] и вышел из-под пера грека или болгарина[26].

Как показали Д. С. Лихачев и С. С. Аверинцев, средневековое мышление – мышление знаковое, и потому основывается на поэтике загадки. Только разгадав загадку, герой проходит через испытания и побеждает. Таковы «брачные» загадки Ольги древлянским послам, таковы те головоломки, которые по версии Саксона Грамматика предлагает убийцам своего отца принц Амлет.

Загадку мы находим и в дате второго договора Олега. Однако она не только не таит никакой угрозы, но, напротив, свидетельствует самые благочестивые и смиренные намерения русского князя, смягчая тем самым властную императивность всего документа.

Чем же замечателен день второго сентября?

В договорах 907 и 945 годов оговорено, что русские послы и купцы, приходя в  Константинополь, должны селиться возле церкви святого Маманта, а день поминовения этого чудотворца и мученика III века н. э. – именно 2 сентября[27].

Олег дает понять Византии: определив русским их место в Царьграде, вы этим определили и время подписания договора. Блюдя «место и время», он показывает, что впредь будет блюсти дух и букву договора.

Однако не согласимся с принятой сегодня практически всеми исследователями датировкой и покажем, что по внутренней хронологии «Повести временных лет» второй договор Олега не мог быть подписан им в 6420 году (по сентябрьскому календарю). Он подписан в году 6421 (2 сентября 912 года).

Рассказу о русско-византийском договоре Вещего Олега и последовавшей за тем смерти Олега предшествует статья о комете Галлея: «Явися звѣзда велика на западѣ копѣинымъ образомъ»[28].

Лев Диакон в Первой книге своей «Истории» пишет:

«Я полагаю, что мне не следует касаться событий, происшедших в царствование василевса Константина, прозванного Багрянородным, сына Льва, перед рождением и смертью которого была, говорят, видна на небе комета, предвещавшая его появление на свет и кончину, – об этих событиях достаточно писали другие».

Текстологи выяснили, что «другие» – это византийские авторы Георгий Монах, Продолжатель Феофана, Лев Грамматик, Продолжатель Амартола, Симеон Магистр. Мистическое отношение к небесному чуду наглядно зафиксировано на ковре из Байё (1060-е), где комета (это та же комета Галлея), на которую перстами указывает группа придворных, нависает над Харальдом и пророчит ему смерть.

Комета Галлея приблизилась к земле в середине июля 912 года (лето 6420), но отнесена летописцем к 6419 лету (911 год). Значит, расставляя даты в тексте предшественника, редактор начала XII века ошибочно сдвинул это событие на год вперед. То же самое произошло и с идущей следом статьей, в которую включен текст договора Олега и повествуется о смерти князя от его коня.

Подчеркнем: рассказ о комете предшествует рассказу о смерти Вещего Олега. И, значит, эти два события в сознании современников увязаны друг с другом.

Уверенность в том, что небесные знамения предвещают недоброе, летописец заимствовал у Продолжателя Георгия Амартола. Впрочем, как и само упоминание о комете 912 года. (Позднее Нестор разорвал эту очевидную связь включением договора Олега и рассуждением о волховании.) Это семантическое сближение делает обреченной на неуспех попытку некоторых исследователей (первым был А. А. Шахматов) оторвать гибель Олега от года появления кометы Галлея[29].

Может показаться, что дата договора и дата смерти Олега не противоречат друг другу: 2 сентября 6420 года – 2 сентября нового сентябрьского года, по нашему календарю это 911 год от Р. Х. Указано ведь, что осенью того же года, «на пятое лето» после похода на Царьград, Олег вспоминает о коне и гибнет. Поскольку поход датирован 6415-м летом (907 год, ведь пошли на Царьград, конечно, до 1 сентября), то пятое «лето» (пятый год) – начало 6420 года от С. М., то есть, как мы знаем, это осень 911 года.

Вроде бы все логично, ведь принятая дата договора и указывает на начало осени 911-го.

Но легко исправить цифру, подогнав ее к нужному варианту, но, если дата ошибочна, трудно без редактуры сохранить хронологическую непротиворечивость рассказа.

Так и произошло. Календарный – глубиною в год – разрыв между смертью Олега и вокняжением Игоря зияет необъяснимым провалом. И это выясняется уже из следующей в тексте ПВЛ за рассказом о договоре и смерти Олега летописной статьи. По Ипатьевской летописи: «В лето 6421. Начал княжить Игорь по <смерти> Олега. В это же время начал царствовать Константин…» То есть по смерти Олега на Руси начал править Игорь, а Константин стал императором Византии.

Вернемся к хронологической логике начального русского летописания.

А. Г. Кузьмин писал о датировках начального русского летописания:

«На сентябрьское летосчисление ориентирована летописная статья 6420 года, начинающаяся с изложения договора Руси с греками, датированного 2 сентября»[30].

С этим, казалось бы, трудно поспорить: сентябрьское новолетье – норма для ПВЛ. Но, как иногда бывает, верные выводы подчас основываются на некорректных выкладках.

Продолжим цитату из А. Г. Кузьмина:

«На сентябрьский (или ультрамартовский) стиль указывает и 15 индикт (сентябрь мартовского 6420 года должен был соответствовать 1 индикту). Индикт обозначен правильно в Ипатьевской летописи и в Академическом списке Радзивиловской. Позднейшие летописцы, по-видимому, имели дело с испорченным текстом: во всех списках вместо слова “индикт” значится “неделя”».

Однако это не аргумент: полная календарная номенклатура включала в себя и номер недели, и номер индикта. И, как мы еще увидим, разные списки сохраняют следы того и другого.

Итак, однажды осенью некоего года Олег подписывает договор и вскоре умирает, тогда же Игорь садится на Киевский стол, а Константин через полгода (для нас в 913-м, для летописца все еще длится лето 6421-е) уже единолично носит корону василевса (два соправителя – отец и дядя – к этому времени отошли в мир иной).

Нетрудно высчитать, что по внутренней хронологии Ипатьевской и Лаврентьевской летописи Олег скрепил договор «предлежащим честным крестом и святою Единосущною Троицей единого истинного Бога нашего» и умер осенью 912 (а не осенью 911) года, то есть в начале 6421 лета от С. М.

При строгом доказательстве от противного это рассуждение может принять такой вид:

1. Поверим ПВЛ, что в один сентябрьский год (6420; по Григорианскому календарю это 911-й) одной и той же осенью Олег подписывает договор и погибает от укуса змеи. Это исходная датировка.

2. Но ниже, уже в следующей календарной статье, сказано, что Игорь начинает править по смерти Олега только в 6421 году, а этот год начинается с 1 сентября 912 года. (Кто же правил почти целый год, если оговорено, что Игорь занял киевский стол «по смерти Олега»?) При этом тут же уточняется, что «в то же время» начал царствовать Константин Багрянородный. По греческим источникам это случилось 6 июня 913 года (лето 6421-е).

Поскольку год не может длиться два года, очевидно, что «исходная датировка» не верна.

Ошибку эту сделал Нестор в начале XII века, редактируя текст предшественника и проставляя даты летописных статей. При этом, видимо, он имел дело не с самим оригиналом договора Олега, а с включенной в некий неизвестный нам хронограф копией, в которой под договором стояла совсем другая дата. (Ибо при датировке 2 сентября 6421 Нестор не вставил бы договор в статью 6420 лета.)

След этой ошибки мы и обнаруживаем в Ипатьевской летописи (стб. 28).

Сначала в переводе:

… месяца сентября во 2 <день>, а

в неделю 15, в лето создания мира 6420

А теперь то, как в подлиннике, но с нашим разделением текста на строки:

…м^сца . себтября . въ . в* . а

 в не^д . ei . в лѣ^т создания миру . # s . у . к .

———————————————

* – нижним подчеркиванием мы передаем здесь надстрочные титлосы

При этом графическом делении последняя буква первой строки приходится на правый край текстового поля. Если так было в оригинале, то эта «а» могла стоять выше строки, то есть быть выносной. Нестор принял «а» (цифру, а не букву) за противительный союз «а», написанный из-за нехватки места на полстроки ниже. Он и отнес этот предлог к концу первой строки, внеся в сухую дату под документом фольклорную интонацию[31].

Число 15 («ei») в этом эпизоде фигурирует и в других летописях: Софийской первой (л. 22, стб. 31); Воскресенской; Тверской; Никоновской, и, кроме того, у Татищева (т. 1, с. 118 и т. 2, с. 38). Вот и в Ермолаевском списке Ипатьевской летописи: «…въ нед. 15».

Эта же цифра в этом месте встречается в Московско-Академической летописи[32], а, как установил А. А. Шахматов, у нее с Радзивиловской и Лаврентьевской летописями был общий протограф, доходивший до 6714 (1206) года[33]. А, значит, цифра 15 надежна – именно она стояла и в более раннем протографе, из которого в начале XII века черпал свои сведения Нестор[34].

В Византии неделя могла быть привязана к любому событию, обычно к тому, от которого было удобнее отсчитывать. При этом указание на точку отсчета могло пропускаться. Так в «Трапезунтской хронике» Михаила Панарета читаем:

«Преставился император кир-Алексей, великий Комнин, второй сын кир-Василия, великого Комнина в 6898 г. (1390), 20 марта месяца, в воскресенье пятой недели <поста>»[35].

Возможен, скажем, такой вариант решения этой текстологической головоломки: 2 сентября 912 года – это среда 15 седмицы от седмицы святых отцов I Вселенского собора. В 912-м году их седмица начиналась с воскресенья 24 мая (в свою очередь она является 7-й седмицей по Пасхе) и переходила в Пятидесятницу. Но такое построение представляется чересчур искусственным.

Еще одна версия: у слова «неделя» два значения: первоначальное – нерабочий день, воскресенье (после него и следовал по-недельник, а четвертым, серединным днем седмицы была середа). Позднее название первого дня седмицы было перенесено на всю седмицу[36].

2 сентября было воскресеньем в лето 6419 (910) года. Однако второй договор по целому ряду причин не может относиться к этому времени[37].

Поскольку по традиции православные документы датировались по схеме «месяц – день – седмица – индикт – круг солнца – круг луны – год», мы, казалось бы, должны читать слово «неделя» как слово «седмица». Однако не станем забывать, что перед нами не только второй из дошедших государственных актов Руси (первый – это первый договор Олега, чью подлинность попытался оспаривать А. А. Шахматов[38]), но и вообще второй дошедший до нас текст, написанный на древнерусском языке. И, быть может, понятие седмицы еще не вошло в русский обиход, а потому было заменено Олеговым переводчиком на слово «неделя» в начальном его значении.

А. Г. Бобров сообщил мне, что в ряде в летописей ему попадались недельные датировки (к примеру, от Пасхи), которые на единицу больше, чем при традиционном счете. Тогда «неделя пятнадцатая» означает, что пошла пятнадцатая седмица после четырнадцатого воскресного дня (считая с Пятидесятницы). При таком счете неделя, на которую попадает среда 2 сентября 6421 года будет именно пятнадцатой по Пятидесятнице[39].

В этом случае речь не об ошибке, а о разных системах счета[40]. Но от того, назовем мы элемент некоей последовательности «вторым», или же «первым после первого», суть высказывания не изменится[41].

Это объяснение может показаться приемлемым.

Однако существует еще одно простое объяснение. Назовем его «эффектом Срезневского».

А. Г. Кузьмин пишет о татищеской версии договора Игоря[42]:

«И. И. Срезневский дал очень интересное и вероятное объяснение ошибки[43]: текст договора переводился с греческого на глаголицу. «Г», означающая в греческом (и кириллице) «три», механически была переписана в славянский глаголический текст, где она означала «четыре». Эта ошибка, возможно, говорит о том, что договоры первоначально переводились на глаголическое письмо и лишь затем в кириллицу».

Точно такой случай и тут: Олегов переводчик Иоаннова текста механически переписал цифру «14» (йота+дельта) как добро+иже (не забыв, впрочем, поменять порядок литер на обратный), однако в глаголице «добро» означало пятерку.

Число выросло на единицу, и в результате в кириллический текст попало уже число «15»[44]. Это «в нед. 15» («в не^д . ei») и спровоцировало правку переписчика, конвертировавшего текст из глаголицы в кириллицу. Переписчик понимал, что 6420 году соответствует именно пятнадцатый индикт (6420 делится на 15 без остатка), но в копии, которую он переписывал, должно было стоять «индикта а», то есть индикта первого.

Так одна ошибка привела к трем другим: неверно переведенное с греческого в глаголицу число недели заставило превратить год из 6421 в 6420, отказаться от счета индиктов, и, как мы увидим ниже, от двадцативосьмилетнего счета «солнечных кругов».

Однако след счета кругов солнца (причем – правильного) был виден еще в Лаврентьевской летописи. 

Поскольку в Лаврентьевской летописи отсутствуют шесть листов с текстом 6406–6429 годов, откроем летопись той же ветви – Радзивиловскую:

…м^сца . се^н . в .

не^дли . и . в лѣ^т созданиа мира . # S . У . К

Переведем:

… месяца сентября во 2 <день>,

недели <…> 8, в лето создания мира 6420

Загадочное «а» тут и вовсе исчезло, а цифру 15 заменила не менее загадочная в данном контексте буква «и» под титлом – то ли цифра 8, то ли сокращенное слово (к примеру, – индикт, как вслед за Карамзиным и Шахматовым полагал Д. С. Лихачев[45]).

Но поскольку и восьмая неделю, и восьмой индикт в этой дате – явная ошибка, что же должно стоять в Радзивиловской летописи за этим испорченным фрагментом «не^дли . и»?

Соблазнительно предположить, что речь идет о неделе (в смысле седмицы) Иоанна Постника. Этот святой поминается именно 2 сентября. Если так, то составивший этот договор в Киеве «Ивановым написанием» византийский дипломат Иоанн в начале одного синтаксического периода помянул себя, а в конце – всего через несколько строк – и своего небесного патрона.

Однако «Иоанн» традиционно сокращался как «Иω». Потому от этого варианта следует отказаться.

Можно прочитать «недели 8-й». Но Восьмая неделя (и седмица, и воскресный день) по Пасхе ли, по Пятидесятнице, – тут явно ни при чем (они в любом случае уже давно минули).

Ясно, что в оригинале читалась куда более развернутая датировка договора, чем та, с которой мы имеем дело по Ипатьевской и Лаврентьевской летописям.

Напомним, что документы датировались по схеме: «месяца <…>, дня <…>, в седмицу <…>, (по Великому Посту, Пасхе или Пятидесятнице), индикта <…>, круга солнца <…>, круга луны <…>,  в лето <…> от Сотворения Мира». При сокращении датировки редакторами этой хронологической титулатуры менее важные элементы выпали. Но помимо дня, месяца и номера года остались слова «недели» и в двух разных списках две разные цифры – 15 и 8.

Если пятнадцать должно быть указанием на номер недели по Пятидесятнице, то восьмерка может быть указанием на восьмой круг солнца. При этом 1 сентября 6420 год – это седьмой круг[46]. А вот 1 сентября 6421 года начался последний месяц именно восьмого круга солнца.

Начальная дата подлинника Олегова договора должна быть реконструирована так:

…месяца сентября во 2 <день>, в неделю 14 <по Пятидесятнице>, <солнечного круга> 8, <индикта 1>, в лето от Создания Мира 6421.

1 сентября 6421 лета от С. М. (912 год) – шестисотлетний юбилей свободы вероисповедания, дарованной императором Константином христианам вместе с гражданскими правами. С того дня прекратились гонения на христиан. А уже в июне 325 года на I Вселенском соборе в Никее был утвержден православный Символ веры, решен вопрос о дне празднования Святой Пасхи и принято решение о перенесении нового года на 1 сентября.

Поскольку месяц и год под вторым договором Олега с греками отсылает нас к одному из важнейших событий в начальной истории восточного христианства, в честь которого и был установлен новый календарь[47], очевидно, что сама эта дата должна быть проставлена по сентябрьскому новолетью.

Для составлявшего договор византийского дипломата Иоанна, чье имя попало в текст договора, день 1 сентября обладал мощнейшим семантическим и мистическим зарядом (привычку отмечать юбилеи, то есть круглые даты, кратные пятидесяти, христиане переняли из ветхозаветной традиции, но годовщины почитались особо).

А смещение даты на один день – на день поминовения святого Маманта – видимо, заслуга Олега и новорожденной русской дипломатии. Подписывая договор в Киеве в первый день после юбилея, Олег демонстрирует этим календарную, а, значит, историческую преемственность. По сути это декларация того, что Русь включается в процесс христианизации ойкумены и становится духовной дочерью Византии[48]. 

Если справедлив вывод о том, что второй договор предложен Олегу греками за личное крещение и обещание крестить Русь, и Олег, судя по его клятве в договоре крестом и Троицей, действительно крестился, и если вспомнить известие средневекового персидского историка Ал-Марвази о том, что «русы крестились в месяцы 300 года хиджры»[49], то есть между 16 июля и концом сентября 912 года[50], датой второго договора Олега с Византией следует признать 2 сентября 6421 года. Об этом говорят и палеография, и логика летописной хронологии ПВЛ, и византийская хронология, и свидетельство Ал-Марвази.

Кроме того, напомним, что в этом случае известие ПВЛ о комете июля 912 года, с которого начинается летописный рассказ о смерти Олега, становится хронологически корректным. И оказывается, что именно император Лев VI осенью 912 года учил Олеговых послов христианской вере и показывал им церковные реликвии Царьграда. (Вообразить, что этим мог заниматься поклонявшийся медному кабану его брат Александр, – довольно трудно.)

*     *     *

Сергей Русаков. Дева Обида.

Роспись по фарфору. 2005

В обоих случаях – и с датировкой смерти византийского императора Льва VI, и в случае с датой под вторым договором Олега, – мы имеем дело с одинаковой причиной смещения хронологии на год вперед. Эта причина – некорректный перевод дат греческих хроник с лунно-солнечного календаря на солнечный, сделанный при редактуре еще в первой половине X века. Можно предположить, что и в сочинениях византийских авторов, и в «Повести временных лет», подобные календарные сдвиги не единичны. Теперь, когда мы знаем об этом, у нас появляется стратиграфическая возможность в ряде случаев отличить один текстовый слой от другого. Заметим, что и при поздних датировках хронологическая логика событий «Повести временных лет» сохраняется, а вторичные сведения русского летописания могут быть даже более надежны, чем сообщения византийских источников.

23 сентября 2008 – 21 апреля 2010