АВТОРСТВО «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ», «ПЛЕСНЕСК», ХАРАЛУГ, «ЖЕЛЕЗНЫЕ ПАПОРЗИ»

И ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ПАМЯТНИКА

(ИЗ ЭЛЕКТРОННОЙ ПЕРЕПИСКИ С Л. В. ВОЙТОВИЧЕМ)

Л. В. Войтович  – доктор исторических наук., профессор., зав. кафедры истории средних веков и византинистики Львовского национального университета имени И.Франка, специалист по генеалогии правящих династий и военной истории Центрально-Восточной Европы IX–XV вв., автор более 250 работ, в том числе 10 монографий (наиболее известные из них: "Княжеские династии Восточной Европы (конец IX – начало XVI в.): Состав, общественная и политическая роль. Львов, 2000. – 649 с.; "Потомки Чингиз-хана: Вступление в генеалогию Чингизидов-Джучидов. Львов, 2004. 248 с." и "Княжеские времена на Руси: Портреты элиты. Белая Церковь, 2006. 784 с.  Печатается также в российских периодических изданиях.

Леонтий Войтович (02.06.08):

Согласен с Вами, что летом 1185 г. именно Владимир отбил Гзака и отстоял Путивль. А, значит, спас Ярославну (и видел ее рыдающей на путивльских стенах). «А после этого Святослав послал сына своего Олега и Владимира в Посемье...». Это нормально совмещается с рассказом Татищева об Олеге, который настиг Гзака, отступающего от Путивля. Владимир мог знать еще многое, о мечах харалужных и шеломах латинских волынской дружины, о топографии окраин Плеснеска и главное – о Всеславе и колоколах, чего не мог знать ни один фальсификатор в XVIII в. и ему это вставлять не было никакой нужды.  

Относительно решений Черниговского съезда 1206 года: Обращает на себя внимание нетипичный брак близких родичей, ради которого необходимо было нарушать каноническое право, что делалось только при подписании важных политичских договоров. В 1190 г. старший из внуков Святослава Всеволодовича женился на дочери северского князя Игоря Святославича. Этим браком укреплялся договор между обеими ветвями Ольговичей (черниговской и северской), чем формально сохранялось единство Черниговской земли и оставался в силе традиционный принцип унаследования столов. В результате Игорь в 1198 г. стал черниговским князем, а его сыновья, как младшие по родовому счету – получили только Путивльское княжество. Северское княжество перешло к старшей ветви, представитель которой должен был стать черниговским князем после Игоря. Но это был только компромисс. Было понятно, что младшая ветвь Ольговичей начнет борьбу за Новгород-Северский. Поэтому Всеволод Чермный в 1206 г. использовал политическую конъюнктуру, когда Игоревичи (как дети Ярославны) решили побороться за Галицкое наследство. В обмен на помощь они согласились на принятие для Черниговщины Любецких принципов: каждая ветвь Ольговичей получила свою «отчину» (которую держала в данный момент). Игоревичи шли в богатую Галицкую землю, за поддержку других Ольговичей – они видимо согласились. Наблюдения показывают, что младшая ветвь сохранила только Курск и Путивль, в то время, как за разными ветвями старших Ольговичей строго закрепились определенные земли и далее перемещения производились внутри этих владений. В 1226 г. сильный курский князь Олег Святославич выступил против такого положения вещей, но был вынужден уступить черниговскому князю Михаилу Всеволодовичу. Эти все детали я подробно описал в своих книгах, начиная где-то с 1994 г. 

Вщиж за Владимиром Святославичем и его сыновьями получается методом исключения. Потомки Олега сидели в Стародубе, Глеба – В Новгороде-Северском, Мстислава – в Козельске (и сам он пришел в Чернигов из Козельска). Потомки Всеволода Чермного держали Брянск, Глухов, Карачев и Тарусу. Для Владимира остается – Вщиж.  

Конечно – это положения дискуссионные, но они объясняют такое перемещение князей (кстати утверждение, что на Руси не были регламентированы правила унаследования престолов – чепуха наших юношей, это все равно, что утверждать, что Русь в этом отношении отставала буквально от всех европейских земель).

Думаю, что Ваша Наташа сделала правильный вывод. По крайней мере с 1181 г. Владимир держал Вщиж. Родился он не позже 1160 г. (был третьим после Олега и Всеволода, а свадьба отца – 1143 г., отец родился вскоре после 1116 г.). Было еще три сестры, которые могли быть старше (так жена галицкого Владимира Ярославича умерла в начале 1170-х). Владимир Святославич похоронен во Вщиже, но где?..

О Евдокии (жене Владимира Святославича). Пребрана – имя указанное в Лаврентьекской летописи, там поздних мифологий нет, ибо летописи – это придворные анналы, находящиеся под княжеским контролем. Зачем было придумывать имя владимиро-суздальской княжне в XIV веке? По Любецкому синодику (позиция 20) в паре с Владимиром названа не Мария, а Евдокия. Там написано так: «Кн. Бориса Владимера Стославича и княгиню его Еудокию». В ошибке виноват я. Я когда-то вручную конспектировал «Помяник» из книги Зотова и за этим конспектом подал текст в своих «Княжеских династиях». Подводя итог в книге «Княжа доба на Русі: портрети еліти» я полностью проверил все источники и дал сноски на лучшие издания. Оригинал сохранился в Чернигове в историческом музее. Я потом проверил по Зотову еще раз, Квашнину-Самарину и Филарету. Там не Мария, а Евдокия. Мой грех.

Публикация Зотова – лучшая. Его книгу стоило бы переиздать, она и тогда была редкая. Ранняя смерть автора помешала продолжению этой работы.    

К версии о тождестве Евдокии с Евфросиньей Суздальской отношусь осторожно. В помянике в таких случаях писали: «Евдокия, в иночестве Евфросинья или Преподобная Евфросинья».

О детях Владимира из Любецкого синодика: после Всеволодовичей и перед Антонием Глебовичем записаны князья: Борис, Давид, Андрей и Святослав-Дмитрий. В Елецком и Северском синодиках они названы Владимировичами. Из других источников известен Святослав (поэтому Квашнин-Самарин считал других братьев Болоховскими князьями, но эта ошибка связанная с популярной тогда версией Арцыбашева о болоховцах, как оказалось – они не Ольговичи).  Раньше от этих братьев назван еще «Филип Владимирович и княгиня его Агафия». Относительно этого князя существуют разные версии, его считали сыном Владимира Игоревича, но он не подходит по месту расположения поколений в синодике. Других сведений о Владимировичах нет. Вщиж погиб со всеми документами и после так и не поднялся. 

В моей последней книге есть все сведения и библиография более 3 тыс. позиций. 

Леонтий Войтович

…………………………………

Леонтий Викторович!

Что ж, картинка начинает проясняться.

1. Забудем про Марию, примем Евдокию/Пребрану. Но оставим под вопросом Евфросинию Суздальскую. (Уж больно там складно выходит: почти одновременно умирают мать и муж – ну и основывает Евдокия, вдова Владимира и дочь Михалки, Ризоположенский монастырь. На средства, оставшиеся после ее матери. Во всяком случае альтернативная версия о невесте князя Мина весьма мифологична).

2. Если Янин в своем пасьянсе ошибся (а он исходил из весьма сомнительного предположения о том, что печати оставили только новгородские князья), и Андрей/Михаил ни при чем, то надо искать печати Бориса/Михаила. (Начну со звонка к Сергею Белецкому.)

3. Уточнение: у Наташи вышло (совсем не по Рапову), что Владимир – второй, а не третий сын Святослава. (Аргументация в книжке, с. 202, прим. 39.) Третий – Всеволод, названный в Ипатьевской летописи средним сыном. Стб. 612. Рапов просто не обратил внимания на эту запись. Будь он прав, мы бы не имели возможности говорить о том, что в 1167 г. Святослав сажает во Вщиже именно Владимира. И все обнаруженные Козыревым брянские языковые параллели, ни о чем бы не говорили.

Андрей Чернов

…………………………………………………………

Леонтий Войтович:

Андрей!

Жаль, что не был знаком с Вашей работой раньше. Высылаю текст черновика, статья уже в печати (там есть некоторые правки). Но, думаю, что будут следующие статьи. Картинка действительно начинает проясняться.

1. «Забудем про Марию, примем Евдокию/Пребрану. Но оставим под вопросом Евфросинию Суздальскую». Принимается. Хотя сомнения есть, но действительно больно складно выходит. Во всяком случае альтернативная версия о невесте князя Мина – не выдерживает никакой критики. 

 2. Янин в своем пасьянсе ошибся на все сто. Синодик самый бесспорный документ. Перед лицом Господа никто ничего не фальсифицировал, имена тем более. Малюсенькая вероятность - ошибка при переписывании (как у меня с Марией). Надо искать печати Бориса/Михаила, но надо также принимать во внимание, что не все печати возможно найти. 

 3. Рапов тут нам мало поможет. Зотов считал, например Владимира самым старшим. В моих работах: Олег, Всеволод, Владимир, Глеб, Мстислав и три дочери. Но порядок первой тройки условен. Источники не дают возможности его точно установить. Уточнение у Наташи (Вы напишите отчества, или уж и мене величайте просто Леонтием), что Владимир – второй, очень правдоподобно. Всеволод - средний (средний, это и второй и третий). Вот относительно Вщижа в 1167 г. – это теплее. Всеволод начинал с Козельска, а это в отношении Вщижа – младший стол. Поэтому уточнение Наташи можно принять. А обнаруженные Козыревым брянские языковые параллели тоже говорят нам о многом. 

Держим связь.

Леонтий Войтович

……………………………

Леонтий!

Вам поклон и благодарность от Сергея Белецкого. У него Ваша «Династия Рюриковичей…» – настольная книга. Он обещал помочь с Борисом/Владимиром, но говорит, что не помнит княжеских печатей с одним Борисом  (только парные Борис и Глеб).

Статью Вашу проглотил. Там есть сведения, не вошедшие в круг активно обсуждаемых. Во-первых, – село Харалуг. (О. В. Творогов в Энциклопедии СОПИ отмечает версию Свитящука, а у меня она даже не попала в список возможных вариантов. Нет ли у Вас ксерокса той заметки в «Вечернем Донецке»? Хотелось бы чуть подробней.) Второе – Плеснеск и Кисань. Все-таки речь о княжеском тереме «в Киеве на горах». Значит, Плеснеск и Касань (если это не «дебрьские сани») должны быть тут где-то, в округе Киевского Подола. Учтем, что это темное по замыслу место («вещий сон» иным и быть не может). А «темный стиль» – сознательная черта авторского стиля, родовой язык этой поэмы (в книжке много про это). Своим комментарием этого места я не слишком доволен. Значит, давайте копить возможные разумные толкования и даже толкования окказиональные.

Об Иоиле. В 2006-м Александр Бобров доказал, что Хронограф был совсем не Спасо-Ярославский, а Кирилло-Белозерский (у Мусина-Пушкина комиссия спрашивала про эту книгу, но он соврал, что она «во дворце»). Я пишу о докладе Боброва в Ярославле на лихачевской конференции, где его за это чуть не живьем не проглотили.

Открытие, сделанное Бобровым, громоподобно. (После этого рыданья Кинана и брань его сторонников будут слышны по всем континентам планеты.)

Тут нужна оговорка: В Питере я живу у станции метро Ладожская, а рядом с ней новое здание Исторического архива, переехавшего из того же Сената и Синода. Архив только открывается. К концу года туда станут пускать, тогда Бобров переснимет и напечатает факсимильно запрос сенатской комиссии и ответ солгавшего Мусина-Пушкина.

Важно, что список «Слова» восходит к Ивану Дмитриевичу, отождествляемому с Ефросином Белозерским и автором К-Б списка Задонщины. Только в этом списке имя Боян прочтено правильно, и есть рассуждения о Бояне со сведениями, не попавшими в другие источники (в частности, аукающиеся со «Словом» сведения о манере Бояна сравнивать князей-современников с прошлыми; в случае К-Б списка это сравнение Ярослава и Святослава Ярославича с Рюриком и Игорем Рюриковичем:

«Прежде всего восхвалим вещего Бояна, искусного киевского песенника. Тот вещий Боян, возлагая свои златые персты на живые струны, пел славу русским князьям, – первому князю Рюрику и Игорю Рюриковичу, а также Святославу Ярославичу и Ярославу Владимировичу, восхваляя их песнями и гусельными ярыми словесами…»

Теперь ясно, почему брянские диалектизмы остались в тексте «Слова»: переписывал-то Иван Дмитриевич, который в молодости несколько лет был… Новгород-Северским князем!

О Всеволоде.

Всеволод назван средним сыном под 1179 годом. А тремя годами позже Святослав женит Глеба и Мстислава. То есть в 1179-м они уже большие и считать надо из пяти. Средний – серединный, тот, что посередке. То есть третий.

Про Всеволода по Ипатьевской – стб. 612, а не 112.. (У меня в «Хрониках изнаночного времени» опечатка, правил Рапова – у него стб. 119 – и сам лажанулся; только сейчас и заметил.)

Вы пишете: «Всеволод начинал с Козельска, а это в отношении Вщижа – младший стол».

Но источник не поминаете. Где же про Козельск? В Ипатьевской я не нашел.

Но почему «Зотов считал, например Владимира самым старшим»?

Лопасня, пусть и ниже Вщижа, но она дальше, она уже в зоне неурегулированных межкняжеских отношений. А малолетку на воюющую границу не пошлешь, он должен сидеть где-нибудь поближе. То есть, будь Владимир старшим сыном, в Лопасню поехал бы он.

Да, на моем сайте вчера выложили цветную вклейку к моим «Хроникам». (Раньше руки не доходили.)

АЧ

……………………………

Леонтий Войтович (04.06.08):

Андрей!

Давайте будем внимательны и читаем друг друга основательно и медленно. В том вопросе, которым мы занимаемся много спорного и наши собственные взгляды тоже будут уточняться.

Кланяюсь Сергею Белецкому.

Статьи Свитящука разбросаны по разным газетам, их собрать не могут даже донецкие коллеги. Я дал такое задание своему аспиранту, пишущему работу по мечах. Пока есть сведения, что проведенные им эксперименты позволяют утверждать, что из этой крицы можно делать клинки. 

Плеснеск – это не возле Киева, это огромное городище на границе Галицкой и Волынской земель, там куча находок и эти самые «дебры». А «дебру Кисаню» нашел в таком абсолютно точном источнике как Иосифинская метрика (это 1780-е годы, австрийцы сделали подробнейший кадастр земель «королевства Галиции и Лодомерии», присоединенного при разделе Польши в 1772 г.), оно точнее наших нынешних кадастров. Документ сохранился хорошо, он всю жизнь был во Львовском архиве и ни один из вероятных фальсификаторов его не мог видеть. Хутор Плеснеско уже не существовал, а городище (ок.160 га) найти не просто. Село и монастырь, а также замок, возникший в XVI в., тогда и сегодня назывались Подгорцы. Это не »в Киеве на горах», это у Святослава ассоциации с реальным Плеснеском (кстати Бужеск, где он княжил некоторое время в молодости) – рядом. В этом реальном Плеснеске мог быть и Владимир Святославич, мог слышать рассказы о «синем море» (оно и сейчас после дождей там можно наблюдать) от отца. Мнение о близости этих пунктов к Киеву крайне ошибочно. Все попытки локализации вокруг Киева давно провалились. Кстати, это тоже подтолкнуло Зимина к сомнениям...  

Приезжайте летом и Вы убедитесь.

Хотелось бы посмотреть доводы Саши Боброва. Дело в том, что «Слово» явно памятник черниговский (он может быть связан с Новгородом Северским, Вщижем, Брянском и т.д., Черниговская земля в то время доходила до реки.Пахры и Москвы). В Спасо-Ярославский монастырь он мог попасть через св. Дмитрия Ростовского, приехавшего из Чернигова. А как он мог попасть в Кирилло-Белозерский и зачем было Мусину-Пушкину обманывать комиссию...? Но мы так мало знаем о наших письменных памятниках, что необходимо очень внимательно прислушиваться к любой версии или информации. Только не спешить...  Забудьте о поэзии (хотя это невозможно) и давайте будем холодными прагматиками. Кстати, Кинан – кадровый разведчик и наукой занимается для развлечения. Он запускает проблемы, а потом смеется над теми, кто их решает. Поэзии он вообще не воспринимает.

«Важно, что список «Слова» восходит к Ивану Дмитриевичу, отождествляемому с Ефросином Белозерским и автором К-Б списка Задонщины...» – если это можно доказать, то это была бы блестящая удача!!! 

Моя статья – это только небольшое замечание, просто невмоготу было слушать крики противников «Слова». Я себя знатоком «Слова» не считаю, оно меня пленило как поэтический памятник еще в ранней молодости. Естественно, что там могут быть моменты дискуссионные. 

«О Всеволоде. Средний – серединный, тот, что посередке». Это не обязательно. Порядок первых трех условный и я согласен, тем более, что он Всеволод таки начинал с Козельска... У меня сейчас цейтнот времени, не могу Вам точно найти источник – старая часть моего архива рукописная и я в ней уже тону, а руки не доходят. Это еще когда я писал кандидатскую (тема была «Удельные княжества Рюриковичей в XII–XVI вв.», там детально разбиралась Черниговская земля, потом часть этого материала вошла в монографию, изданную в 1996 г., но редакторы заставили меня максимально сократить сноски и это место без ссылки осталось), по памяти – один из документов Сборника РИО или РИБ (там, кстати множество черниговских документов XII–XVI вв.).   

Принимаем – третий, а источник я Вам как-нибудь найду, хотя этих бумаг множество, а я сейчас занимаюсь немножко другим: сдаем в печать учебники и делаем энциклопедию Галицко-Волынской Руси.

Но почему «Зотов считал, например Владимира самым старшим»? Возьмите его книгу - там много спорного, но она уникальная, подобным никто не занимался. Многое там наивно и устарело. Но многое можно сейчас принимать. Было бы хорошо это переиздать с комментариями. Олег, был конечно старшим и о Лопасне Ваше замечание правильное.

Андрей – Вы поэт и этим все сказано. Нельзя воспринимать все сердцем. Зимин сомневался и искал доводы, он никогда не был марксистом. Его тоже преследовали за эту позицию. Конечно, он был убежден в своей правоте, а его оппоненты выходили из словесного анализа текста, который всегда остается дискуссионным, а страсти делают участников дискуссии глухими. Но Зимин был ученый, его можно было убедить. Ведь о мечах и шеломах (с шелковыми завязками) не мог знать ни один фальсификатор в XVIII веке, как и не мог знать топографии Плеснеска или о дунайских владениях Ярослава Осмомысла и о карпатской линии обороны. Все это можно увидеть сегодня глазами, сфотографировать и т.д. А в отношении «похоронных саней» можно спорить до конца века и каждый будет считать себя правим, тогда как на австрийской карте нарисована эта самая «дебра» на оболони Плеснеска.  Последователи Зимина упрекают в слепоте учеников Лихачева до сих пор... Достаточно посмотреть словарь или энциклопедию «Слова», чтобы заметить что дискуссия между филологами давно зашли в тупик. Нужно продолжить изыскания Свитящука, продолжить археологические исследования Харалуга и Плеснеска, других памятников, помочь Боброву и Белецкому продолжить свои изыскания, и нам с Вами, кстати, тоже. Ваша книга должна быть доступной и известной. Я, кстати, как получу, сразу напишу обширную рецензию и запущу по украинским научным изданиям.     

А Творогов – молодец. Только так должен поступать настоящий ученый. Книга Зимина – это сегодня удар по противникам «Слова».

Надо отбросить страсти, простить ошибки и двигаться дальше. Я обожаю поэзию, до сих пор когда мне плохо – только она меня спасает. Но в этом деле нужно хладнокровие. Хоть понять автора «Слова», не понимая поэзии – нельзя.    

Цветную вклейку видел. Вчера скопировал Ваши »Хроники». Но хотел бы иметь их печатными. Чувствую, что буду брать их в руки часто.

ЛВ

……………………….

Леонтий, по последнему Вашему тексту:

Комментарий к харалугу у меня в I томе, который тоже вывешен на сайте (с. 183-184).

Так вот о харалуге.

В XIV в. дамасские клинки, как утверждают археологи, вытесняются булатными (СССПИ. Вып. 6. С. 116).

Слова Святослава: «ваши храбрые сердца в горячем харалуге скованы, а в буести закалены» говорят о том, что Арциховский прав: харалуг – дамасская сталь.

При этом ее, конечно, могли делать и в селе Харалуг. Если село погибло при нашествии монголов (я этого не знаю, но предполагаю),  то понятно, почему эпоха этих мечей кончается и через годы появляются булатные клинки.

При этом понятно, что в вышеприведенной цитате речь не о селе Харалуг, а о стали.

Так что село – это только еще один аргумент подлинности текста.

Плеснеск и дебри Кисаню.

Если они на границе Галицкой и Волынской земель, то надо понять, как именно это связано со «Словом». А понять непросто, поскольку у нас нет информации о том, какие именно галицко-волынские ассоциации могли быть у современников и в первую очередь у Святослава с этим местом. Может, он чудом избежал там гибели (в результате какой-то параллельной 1185 году ситуации), может, лишился престола, или что еще…

Но против этого киевская привязка: «Святослав мутный сон видел в Киеве на горах».

И речь про разрушение киевского («златоверхого») великокняжеского терема.

И поскольку Плеснеск – от плёса (как и Плесков/Псков), Кисань ассоциируется с кисой-то есть чем-то берестяным (отсюда «кисет»), а дебри Кисани (березовые рощи), болонь и «синее море» тоже могут быть где угодно, я бы не спешил с топографической привязкой к Волыни. В комментарии требуется лишь сослаться и на этот Ваш вариант. Но, как и загадочные Дудутки, он пока повисает в разряде предположений.

По работе Боброва:

Мусин-Пушкин «Хронограф» зажал. И Хронограф именно Кирилло-Белозерский, с добавлением «баснословных частных повестей». Комиссия его и спрашивает об этой книге, а он, пользуясь тем, что сделал список для Екатерины, отвечает, мол, Хронограф «во дворце». А он просто не хочет отдавать того, с чем сейчас работают готовящие издание его сотрудники. И потому в 1800-м, когда издание вышло, не имеет возможности книгу вернуть (верни – и ложь вскроется). А потом, после пожара и гибели Хронографа, он сначала вообще не отвечает Калайдовичу на вопрос о происхождении сборника, а когда тот пристает, говорит, что его человек купил у Иоиля Быковского. Но он не покупал: он взял ярославский Хронограф (в нем нет никаких «частных повестей») и вернул его в Ярославль, где тот до сих пор и хранится. Так и появляется тот ярославский след, который за без малого два века привел к массе гипотез.

Книжки я Вам пошлю, когда добуду (I тома у меня в бумажном виде нет).

Вы правы с черниговской пропиской автора.

Указаний на черниговское происхождение Автора несколько.

Вот из моего I тома:

С. 191–192:

КАНИНА

…Р. Ф. Тимковский в начале XIX в. пришел к выводу, что имеется в виду местность или город близ Чернигова, ведь в Лаврентьевской летописи под 1152 г. упомянут некий Канин: Гюргеви же идущю в Русь, пришедъ ста у Глухова. И приде къ нему множьство половець и Ольговичь Святославъ. И здумавше вси поидоша к Чернигову и перешедше Сновъ, и ста у Гуричева близь города, перешедше Канинъ (Лавр. Л. 113). Обшиный комментарий Тимковского не был опубликован и утрачен после смерти ученого, последовавшей в 1820 г. Идеи и наблюдения московского профессора популяризировали его ученики И. М. Снегирев и М. А. Максимович. Под их влиянием Аполлон Майков переводил: «на зеленом поле у Канина».

Но в летописи Канин мужского рода, а Канина в «Слове» — женского. Значит, имеется в виду берег речки Канины или Канина ручья. Так понял переводчик Георгий Шторм, и большинство исследователей с ним согласились. Где находился Гуричев, пока не ясно. Но К. В. Кудряшов установил, что между рекой Свинь и Черниговым в двух километрах восточнее города в Десну и впрямь впадает ручей (СССПИ. Вып. 2. С. 176–177). Вдобавок оказалось, что река Канина существует и в Болгарии.

Следует признать, что если автор «Слова» знает имя не упомянутого в летописных рассказах о событиях 1078 г. ручья (и даже называет его рекой), он знает и окрестности Чернигова. (Напомним, что в ПВЛ дан другой ориентир — село Нежатина Нива.)

С. 206:

Комментарий Д. С. Лихачева: «Поразительна точность выбора выражений в характеристике последствий поражения Игоря: “а въстона бо, братие, Киевъ тугою, а Черниговъ напастьми”. Чер-

ниговская земля действительно подверглась “напастям”, реальным несчастиям, Киев же и Киевщина непосредственному разорению не подверглись; “туга” — тоска, печаль — за всю Русскую землю распространялись здесь как в центре Руси; Киев страдает, следовательно, не собственными несчастиями, а несчастиями всей Русской земли» (Лихачев. С. 126).

Уточним, что по летописному рассказу «напасти» Черниговской земли начались еще до нападения на нее Гзака — с мятежей и грабежей, вспыхнувших после известия о каяльской катастрофе.

(См. по Ипат. летописи)

О том же на с. 243:

…после этих слов киевский князь и посла сына своего Олга и (второго сына) Володимера в Посемье, поскольку (продолжу цитату в переводе) «взбунтовались города Посемские, и была скорбь и туга лютая, какой никогда не бывало во всем Посемье, и в Новгороде-Северском, и по всей волости Черниговской; князья отняты, и дружина отнята, перебита, мятяхоуться, акы в моутви (мутовь, мутовка — маслобойка, а тут — ловушка. Сейчас бы сказали “метались, как табун в загоне”. — А. Ч.), города восстают и не мило каждому его ближнее, но мнозѣ тогда отрѣкахоуся душь своихъ жалоующе по князихъ своихъ...» (Ипат. Стб. 645–646). То есть мятежи и грабежи начались до разорения Посемья Гзаком. (Происходило то, что будет происходить в октябре 1941 в Москве.)

С. 236–237:

…съ черниговьскими былями, съ могуты и съ татраны и съ шельбиры и съ топчакы, и съ ревугы и съ ольберы. «Относительно этого перечня собственных имен, — читаем

в комментарии Н. А. Мещерского и А. А. Бурыкина, — существуют две точки зрения. Одни исследователи (С. Е. Малов) считают их титулами, чинами или прозвищами высокопоставленных лиц тюркского происхождения, другие (П. М. Мелиоранский, Ф. Е. Корш, Н. А. Баскаков, К. Г. Менгес) видят в них этнонимы — названия племен или родовых групп» (Мещерский, Бурыкин. С. 468).

Были — старейшины, высшие дружинники. Считается, что этот тюркский титул вошел в древнерусский язык от живших в Черниговской земле тюркских племен57. Полагаю, однако, что далее названы все же не «титулы или прозвища», а шесть племен (или родов) «своих поганых», половцев, осевших на Руси и подвластных Ярославу. Только в таком контексте это место становится смеховым (см. ниже).

Тiи бо беc щитовь съ засапожникы кликомъ плъкы побћждаютъ, звонячи въ прадћднюю славу. Согласно летописи, Игорь попал в плен, когда дрогнули и первыми побежали с поля боя черниговские ковуи. Так что и эти слова звучат весьма иронично. Упоминание о «прадедовой славе»,

в которую звенят засапожными кинжалами ковуи, кажется комментаторам свидетельством какого-то пропуска в тексте (о какой славе прадедов может идти речь у «своих поганых»?). Но это всего лишь злая ирония Святослава, вложенная в его уста древнерусским поэтом. Заметим, что все «Злато слово» построено на юродстве Великого князя, который сначала по праву старшинства называет своих двоюродных братьев Игоря и Всеволода племянниками, а после станет называть «господами» и других удельных князей. Последнего не мог понять Н. М. Карамзин, а за ним и те комментаторы «Слова», которые считают, что «Злато слово» надо ограничить кавычками после слов туга и тоска сыну Глѣбову. Однако похвальба Игоря и Всеволода, мол, они «сами мужи», объясняет причину юродства Святослава Киевского: в своем самоуничижении он лишь доводит до абсурда навязанную ему роль.

Как свидетельствует «Словарь русских народных говоров», слово засапожник (нож, который носится за голенищем) — архангельское, олонецкое и новгородское. Археолог А. В. Арциховский писал, что засапожники «были, вероятно, кинжалами, равно как и нож, которым Мстислав Владимирович зарезал Редедю» (ЭСПИ. Т. 2. С. 213). Но кинжал против сабли — заведомый абсурд и издевка над похвальбой ковуев.

С. 319:

…трижды под «отцовым златым престолом» имеется в виду черниговский стол. При этом автор связан еще и с Полоцком (целая песнь посвящена малоизвестным полоцким князьям, а мать Владимира – Мария Полоцкая), и с Новгородом (читал не киевские, а новгородские летописи, только новгородские мелкие монеты и упоминаются в поэме, как, впрочем, и новгородские колокола, украденные Всеславом, он симпатизирует малоизвестному Буй-Роману, также бывшему новгородским князем и так же изгнанному из Новгорода под давлением владимирского князя, несмотря на произошедшее при Романе Чудо Знамения).

И говорит автор на брянском наречии.

Весь этот географический набор и указывает на Владимира Святославича, ибо у нас нет других черниговских князей (кроме Святослава, отца Владимира), которые имели бы такую четверную прописку: Чернигов, Полоцк, Новгород, Вщиж.

Другие параллели, уже биографические (прежде всего это защита Путивля, чудо Белехова поля, где павший стяг не пал, а еще и бранная распря с рязанскими «живыми шереширами», и сложные отношения со Всеволодом, будущим Большое Гнездо), еще крепче привязывают атрибуцию к Владимиру Святославичу.

АЧ

……………………………..

Леонтий Войтович (05.06.08): 

О харалуге.

Это, похоже, единственное место, где делали мечи, возможно булатные, из стали собственного производства. Все находки по каталогу Кирпичникова и новому польскому (там материалы со спектральным анализом) указывают на импортную сталь рейнскую или шведскую. И это вся Восточно-Центральная Европа. Наверно в Новгород, Полоцк или Владимир Волынский возили заготовки-штабы из крицы импортной и там перерабатывали (хотя подавляющее большинство мечей имеют импортные клейма). Для нас это означает, что автор «Слова» как профессионал-военный обратил внимание, что волынская дружина вооружена харалужными мечами, т. е. мечами собственного производства. Такое совпадение, невозможное для писателя XVIII в.

Село, вероятно, погибло в 1240 г., а после этого разработка железа там уже не производилась, по крайней мере, судя по данным археологии. Надо бы послать туда комплексную экспедицию, посмотреть соседние села (их названия также связаны с железом: Зализница, Коловерти, Самострелы). Там большие залежи болотной руды хорошего качества и вода в колодцах с красным осадком), провести нормальные раскопки, спектральный анализ крицы.  

Так что село – это действительно только еще один аргумент подлинности текста. Я его так и рассматриваю, хотя проблема эта интересна и сама по себе.

 Плеснеск и дебри Кисаню.

Плеснеск, которого практически обошли летописи, по масштабам городища был одним из крупных городов. Это надо увидеть. Там, слава Богу, продолжаются раскопки и результаты поразительные. Городище существует с VII в. Но для нас главное, что Святослав в молодости был князем волынским (1142–1146) и бужским (1146). Летописный Бужеск почти рядом. Он просто не мог не быть в Плеснеске (там, кстати, сходятся водоразделы Буга, Припяти и Днестра, город на пересечении путей). Там есть все – дебри (болотные топи, заросшие кустарниками), змеи, а после дождя все пространство от Олесского замка до Подгорецкого (городище Плеснеск в околице с.Подгорцы) превращается в «синее море» (особенно если смотреть со стен любого из замков (они ныне существуют и входят в «замковое кольцо» Львова). Такую же картину можно было наблюдать с валов детинца (ныне мешают леса). «Святослав мутный сон видел в Киеве на горах», но ассоциации в этом сне могли быть связаны с его молодостью, с усобицами (борьбой против галицкого князя Владимирки).

Никаких дебрей, тем более дебри Кисани и Плеснеска возле киевских гор нет. Это конкретное место, впечатляюший памятник с несколькими рядами валов и рвов, с раскопанными могилами и множеством материалов от VII до XIII века. 

Это не предположение. Зимин считал, что автор взял Плеснеск из летописи и не представлял где он находится. Но тогда автор не мог знать его топографии (дебря Кисаня именно на оболони Плеснеска). Кинан, выступая в Кракове высказал предположение, что Добровский нашел Плеснеск в перечне местностей (австрийском справочнике), но все издания австрийцев у нас есть: там значится только Подгорцы и нет ни слова о городище. 

Хутор Плеснеск (Плиснеско) существовал на городище еще в XVIII в. до прихода австрийцев. В Иосифинской метрике он есть как топоним.

Но об этом тоже никто из сочинителей XVIII в. не мог знать. А Владимир Святославич – мог. Мог слышать от отца, мог ездить к сестре (при Ярославе Осмомысле Плеснеск держали галицкие князья), мог знать от Владимира Ярославича, с которым общался (вариантов множество). «Мутен сон» Святослава мог быть и реальностью, а не политическим вымыслом, особенно если с Плеснеском было связано важное событие в жизни этого князя. Летописание Ольговичей погибло, и мы много уже не узнаем. А киевское летописание всегда корректировали Мономаховичи. 

По работе Боброва:

Жду на публикацию. Это вполне вероятно и интересно. 

КАНИНА

Канин со второй половины XIII в. стал центром небольшого удела. Первый тарусский князь Юрий Михайлович имел старшего сына Семена (известного из родословий и помяников и умершего видимо при жизни отца), потомки которого держали Канинское княжество. Последний из этих князей – Констатнин Иванович умер в середине XV в. Его дочь владела частью удела (Городище Морткино с 7 сельцами и пустошью) еще в первой четверти XVI в. (Войтович Л. Княжа доба на Русі: Портрети еліти. Біла Церква, 2006. С.423)

В« Слове « действительно скорее  имеется в виду берег речки Канины или Канин а ручья. Но Гуричев и Канин не так близко от Чернигова. Из Канинского княжества выделилось Спасское. Спасский князь Іван-Мстислав погиб на Куликовском поле в 1380 г. он занесен в Любецкий помяник (Там же, с. 423).  

Но автор безусловно отлично знал топографию Черниговщины и ее проблемы. Ваши аргументы бесспорны. 

“ Киев страдает, следовательно, не собственными несчастиями , а несчастиями всей Русской земли» ( Лихачев . С . 126). И это потому, что там сидит Святослав, сидел бы Рюрик - и радовался бы проблемам Ольговичей.

« ...шесть племен ( или родов ) “своих поганых”» – согласен, только это не совсем половцы, в частности коуи – часть массива торков-огузов, в свое время окончательно уничтоживших Хазарский каганат. 

 « под “отцовым златым престолом” имеется в виду черниговский стол» – безусловно!

«…автор связан еще и с Полоцком (целая песнь посвящена малоизвестным полоцким князьям, а мать Владимира – Мария Полоцкая), - и это тоже в пользу авторства Владимира».

«…читал не киевские, а новгородские летописи» – тут вопрос, читал-то он наверное летописи черниговские, только мы их уже не узнаем!

«…только новгородские мелкие монеты и упоминаются в поэме, как, впрочем, и новгородские колокола, украденные Всеславом» (это очень сильный аргумент!)

«…он симпатизирует малоизвестному Буй-Роману». Этот малоизвестный Буй-Роман впоследствии станет первым галицко-волынским князем, я ему посвятил несколько работ, до конца года выйдет книга А.Майорова в Романе Мстиславиче. 

«Весь этот географический набор и указывает на Владимира Святославича, ибо у нас нет других черниговских князей (кроме Святослава, отца Владимира), которые имели бы такую четверную прописку: Чернигов, Полоцк, Новгород, Вщиж».

Добавте сюда, что как знаток оружия он мог выделить мечи харалужные и шеломы латинские (знал о застяжках и завязках и преимуществах последних* если перерубить паворзи - шлем-горшок слетит с головы, а шлем каска с завязкой под кольчугой – только с головой вместе, если перерубить бармицу, что практически невозможно. Кто мог об этом знать в XVIII в. и какой монах мог обратить внимание на подобные детали). Знал он и Путивль и, безусловно, Плеснеск и Волынь. 

На мой взгляд Ваша догадка (о том, что автор «Слова» – Владимир Святославич) наиболее реальная. В следующей статье на защиту «Слова» я постараюсь поискать еще аргументы в ее пользу.

ЛВ

…………………………

Леонтий!

Эти железные завязки у меня никак не завязывались. (Ну не может от завязок треснуть земля!)

Анна Дыбо мне указала:

«В оригинале папорзи — «наплечники», или даже «плечи» (диал. папорзок —второй сустав крыла птицы). См. более подробно: Булаховский. С. 491.»

Потому перевод вышел таким:

А ты, Буй Роман, и ты, Мстислав! Храбрая мысль направляет ум ваш на подвиг. Высоко парите в отваге, словно соколы на ветрах распростершись, желая птиц в неистовстве одолеть. Есть у вас железные крылья  под шеломами латинскими. От них дрогнула земля и многие страны — Хинова, Литва, Ятвяги, Деремела…

У Романа и Мстислава действительно должны быть латинские шлемы и ляшские копья, ведь их уделы находились на границе с Польшей и католическим миром. Потому неудивительно, что слово папорзи в древнерусских сочинениях более не встречается. Ф. И. Буслаев предположил, что читать надо паперси— нагрудники, панцири. Вряд ли можно воспользоваться упоминанием Ю. М. Лотмана о том, что «павор(о)зи» — ремешки, прикрепляющие шлем к подбородку (см.: Лотман Ю. М. О слове «папорзи» в «Слове о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 39), ведь земля не треснет от тяжести «железных ремешков» (даже при поэтической их гиперболизации). Папорогъ — верхняя часть брони (по Н. М. Карамзину),  а на то, что термин восходит к птичьему крылу и имеются в виду железные крылья, указал в 1880 г. М. А. Максимович (см.: СССПИ. Вып. 4. С. 55–56). Ф. Я. Прийма приводит сербско-хорватское poprsje — бюст, нагрудник (СССПИ. Вып. 6. С. 231).

Потому речь, конечно, о рыцарском доспехе с крылоподобными наплечниками, и относящееся к крылу птицы диалектное папорзок в этом контексте прекрасно вписывается в описание этих отважных князей, парящих на железных крыльях своей брони. Оценим парадоксальную смелость метафоры: эти крылья, стремительные, как сама мысль, столь тяжелы, что, когда соколы бросаются на землю, даже земля не выдерживает удара.

Однако Дыбо возразила:

«паперси …Такого слова в древнерусском не зафиксировано, но оно было бы нормальным производным от пьрси — «грудь». Развитие папьрси > папорзи фонетически невозможно, поэтому приходится предполагать описку переписчика, с равной вероятностью из папьрси или паворози. Ср. выше о диал. Папорзок».

Мне же тут ценно, что идет развитие и переосмысление метафоры Белехова поля, записанной, очевидно, со слов самого Владимира Святославича: «Всадники все в броне, как все во льду». Это Владимир (явно поэт!) впервые увидел западноевропейский рыцарский доспех на воинах Мстислава (будущего Безокого).  (А похоже, что и Русь впервые увидела.)

И так восхитился, что устоял, хотя и стяг потерял поначалу. Но не побежал и тем подарил Всеволоду и Михалке владимирский престол.

Железные крылья (наплечники или даже цельные нагрудники) под латинскими шлемами, от их тяжести и треснула земля.

А. Ч.

………………………………

 Леонтий Войтович (07.06.08):

Андрей!

Ваше письмо показывает насколько сложными и неубедительными являются филологические аргументы. По своему базовому образованию я – инженер-механик. После окончания политехника служил зампотехом мотострелкового батальона (это было время, когда после реформ Хрущева не хватало младших офицеров и призывали практически всех), потом работал конструктором в НИИ, главным механиком и главным инженером крупного предприятия (5,5 тыс. чел.). Всю жизнь любил и люблю поэзию, всю жизнь занимался историей. Потом защитил две диссертации и написал десяток книг и уже где-то 240-250 статей, разделов книг, рецензий и т.д. Техническое образование и долгие годы практической работы на производстве в самой сложной службе (зампотехи и механики отвечают за работу всех механизмов и энергосистем) выработали прагматический подход к аргументации – необходимо искать самый простой вариант. А варианты, вероятность которых составляет менее 10-20 % вообще не принимать во внимание. Большинство филологов и историков делают как раз наоборот.  При этом, как правило, в первую очередь демонстрируют собственную эрудицию. Их это увлекает и они забывают о главном предмете исследования. Поэтому и Зимин не верил своим оппонентам. Они не верили ему тоже, ибо их доводы были похожими.   

 Мы имеем дело с поэзией, но поэт был в первую очередь рыцарем. С определенным способом мышления. Его, как любого профессионала привлекали элементы оружия, особенно те, которые  отличались от привычных. Наши шеломы были лучше, но оружие дорогое (полная стоимость экипировки и вооружения конного рыцаря адекватна стоимости 200 коров), поэтому волынская рать применяла и латинские горшки.  Эти железные не завязки, а застежки снаружи сразу бросались в глаза. Он мог сравнить их с крыльями, ибо перерубив такое крыло и шлем слетал с головы (кстати в европейской поэзии образ воина без шлема встречается, хотя без шлема в сражениях не участвовали – это было бы самоубийство, просто застежки перерубали, а у нас можно было шлем снять только с головой.

Конечно, ни шеломы ни другие части панциря (даже если считать  папорзи – «наплечники») никак не связаны с треснутой землей. Это другое предложение в котором воспеваются подвиги молодых волынских князей. 

В любом варианте о латинских шеломах и даже наплечниках (которые в других частях Руси в то время на вооружении не состояли, а именно в волынском войске могли быть, так как они были у польских и мазовецких рыцарей) ничего не мог знать любой автор конца XVIII в., тем более монах (толковые исследования о рыцарских доспехах появились только в XIX в.).

Этот момент для меня главный. А точная расшифровка каждого термина навсегда останется спорной, так как источниковедческая база настолько скудна, что споры эти будут бесконечными. 

Есть у вас железные  крылья   под шеломами латинскими. От них дрогнула земля и многие страны — Хинова , Литва , Ятвяги , Деремела …

Военный так никогда не скажет. Шеломы надевают на голову и они защищают только голову, от крыльев земля не дрогнет, она дрогнет от войска. Образ войска как железных крыльев...? Мне кажется, что Владимир Святославич просто не смог удержаться (он же писал не для пахарей, а для таких же воинов!), что бы не упомянуть о главных отличительных особенностях волынской дружины (шеломах и мечах, особенно если последние были булатными – кстати? понятие дамасской стали и булата практически тождественное, оба клинка получают узор, в обоих случаях используют ковку из разных сортов штаб методом так называемой кузнечной сварки – профессионалам это было понятно).

Я понимаю, что Вы ставите перед собой более высокие задания, чем я. Для вас важно найти новые подтверждения подлинности «Слова» при этом аргументы должны быть не филологическими, ибо вокруг последних спорят обычно сотни лет, практически не слушая друг друга. Когда Е.Кинан услышал о мечах харалужных (он даже не подозревал о их существовании), это было в Кракове (мне рассказывал один из аспирантов там присутствовавших), он ответил: «если это правда, то над этим надо думать, у меня пока ответа нет, но необходимо проверить правда ли это». Вы хотите максимально точно перевести «Слово» и объяснить все темные места. Это огромное задание, рад буду, если смогу – чем-то помочь. 

Но я специалист в генеалогии и военной истории. И, естественно мне не хватает филологических знаний. Я читаю и даже разговариваю практически на всех славянских языках и немного на венгерском, но толком не знаю ни одного. И это уже не исправить –приближается шестидесятилетие. 

Со слов самого Владимира Святославича: «Всадники все в броне, как все во льду». Это Владимир (явно поэт!) - спору нет. Вы меня убеждаете все больше, хотя я всегда скептически относился к попыткам найти автора. Помню разговор с покойным М.Брайчевским – он был не только великим историком и археологом, но и художником и поэтом. Об авторе «Слова» он говорил: можно утверждать только, это был воин от мозга до костей и великий поэт!».  

«Железные крылья (наплечники или даже цельные нагрудники) под латинскими шлемами, от их тяжести и треснула земля».

 Вот тут Вас разочарую. После крестовых походов Европа вдруг заметила преимущество кольчуги, с XIII в. начались поиски комбинированного панциря (соединение кольчуги с чешуйчатыми и пластинчатыми панцирями (прямоугольные либо квадратные пластинки при этом не просто начищались до блеска так, что в них можна было видеть отражение лица, при легком нагреве они покрывались серебряным порошком и затем полировались). К концу XIII в. появился лентнер – кожаный панцирь из нашитыми пластинами, который застегивался на спине и надевался на кольчугу. Нагрудники полукруглой формы с подвижной верхней частью появились только с 1380 г., чуть позже – наспинники. Потам бригантины и корацины и только в конце XV в. – кирасы (цельные нагрудники, белые готические латы).  Подвижные наплечники появились ок. 1410 г. (под Грюнвальдом они были в диковинку). С 1420 г. – первые наплечники с крыльями (с этого времени стали носить две кольчужных рубашки – грубого и тонкого плетения). В 1450 г. появился рельефный нагрудник. И т.д.

В конце XII в. польские дружины от наших отличались только шлемами и простыми наплечниками. Мечи были в основном рейнскими (у нас вперемежку рейнские со шведскими), пластинчатые и чешуйчатые панцири и их комбинация с кольчугой была и у тех и у других. Это было время начала поисков оптимального панциря, поэтому профессионалы обращали внимание на любую новинку. Но тяжелые доспехи, от которых могла дрожать земля, появились только в XIV–XV вв. Успехи монгольской армии несколько задержали их развитие. Монголы применяли комбинированные более легкие доспехи – байданы, колонтары, батарлыки и т.д., позволяющие большую свободу действий и менее утомляющие самого всадника. 

Подумайте над этим, отвлекаясь от чисто филологических доводов. Владимир был поэтом, но он был рыцарь и писал для своего круга, весьма далекого от классических филологических моментов.

Общаясь с Вами, я тоже многому учусь.

Л.

………………………………

Леонтий, спасибо, но я вообще-то по первой специальности недоучившийся технолог-металловед: в Литинститут ушел в 1973-м из ВТУЗА при ЗИЛе (где два года работал токарем, фрезеровщиком и шлифовщиком).

О МЕЧАХ:

При всей близости дамасской стали к булату, Арциховский разводит два этих понятия, указывая, что ко времени «Задонщины» харалужные клинки заменяются булатными. (Это очень важно, поскольку село Харалуг, как я и полагал априори, погибло по Вашим сведениям в 1240-м.) Естественно, что и слово выходит из употребления.

ПАПОРЗИ (НЕ ЗАВЯЗКИ):

Именно в таком виде это слово в Первом издании, в Екатарининской копии и в выписке Карамзина.

Открываем  Словарь-справочник «Слова о полку Игореве». (Вып. 4. О—П. — 1973. — С. 55—56). По надежной Интернет-версии:

http://feb-web.ru/feb/slovoss/ss-abc/ss4/ss4-0531.htm

Папорозъ] — наплечник, верхняя часть брони; крыло (1): [Суть бо у ваю желѣзныи паворзи (ПЕК: папорзи) подъ шеломы Латинскими. 31—32.].

Ср. Д. Дубенский („Сл. о п. Иг.“... М., 1844, стр. 162—163): „Папорзи (папорози) от именит. пад. ед. ч. папорогъ, по мнению Карамзина, —  верхняя часть брони (см.: Η. Μ. Карамзин. История государства Российского, т. III. СПб., 1816, стр. 464, — В. В). ...Можно предположить еще догадку. Ежели здесь не описка вм. паворози ... то папорзи то же, что папорти от слова папорокъ, у Линде paproc — папороть женск. рода (р. ед. папорти) и папоротокъ (skrzydło ptasze) — косточки в птичьих крыльях, находящиеся между плечиком и кистью, соответствующие ручному локтю (Слов. Росс. Акад., ч. IV, стр. 112. СПб., 1793). Автор олицетворил мысль; она ширяется, подобно соколу — на чем же? на железных папороках (крыльях)“. М. А. Максимович (К объяснению и истории „Сл. о п. Иг.“. — Собр. соч., т. III. Киев, 1880, стр. 651): „Папорзи — в именит. падеже пароз (уменьш. папорзок) — папороток, или крыльная кость; но здесь принято за целое крыло“. А. М. Панченко (Чешские переводы „Сл. о п. Иг.“ XIX в. ТОДРЛ, т. XIII, М. — Л., 1957, стр. 637): „В письме Добровского к Шишкову от 11 февраля 1820 г. имеется указание: «... папорзи есть, конечно, не иное что, как польское poprag (подпруга, — В. В.), богемское poprieg» (Записки, мнения и переписка адмирала А. С. Шишкова, т. II [Берлин, 1870], стр. 375, — прим. А. М. Панченко)“.

◊ Папорзи — им. пад. мн. ч.

Ср.: Паворозъ, Паперсть, Паропьць.

Ср. Прийма (Сербскохорватские параллели, с. 81): «...одна сербскохорватская ...параллель ...содержится в ...„Речнике“ сербскохорватского языка под статьею „Poprsje“. Словарь отмечает два значения этого слова-термина. Одно из них — „бюст“. Второе значение (в словаре ему отведено первое место) авторы, опираясь как на современные, так и на восходящие к XVII веку данные, излагают так: „Корсет, которым стягивается грудь, подушечный нагрудник и другие способы, которыми защищается грудь, например, от стужи“ (Rječnik hrvatskoga ili srpskoga jezika, t. X str. 823, — примеч. Ф. Я. Приймы). ...слово „поперсье“ с некоторыми местными вариантами и, в частности, с чередованием приставок по и па получило довольно широкое распространение в различных славянских странах и характеризовалось неоднородностью своего содержания. Так, например, в отличие от русского, польского и чешского вариантов этого слова, обозначавшего по преимуществу часть конской сбруи, в сербскохорватском варианте это слово служило для названия предметов людского обихода».

Ср. также: Е. І. Чепур. Спроби пояснення деяких «темних місць» у «Сл. о п. Іг.». — Збірник наукових праць, т. 1. Мовознавство. Київ, 1958, с. 108.

[Паперсть, паперсь] — ремень или тесьма в конском уборе на нижней части конской груди (1): [Суть бо у ваю желѣзныи паворзи (паперси) подъ шеломы Латинскими. 31—32].

Узда и паперсть и похви шиты золотомъ и серебромъ волоченымъ по сафьяну по лазоревому. Конск. приб. Бор. Год., 42 (1589 г.). Узда турская и паперсть и похви по тесмѣ по шелковои. Там же, 42. Сѣдло да узда, да похви и папорстъ, и войлоки 30 рублевъ. АЮБ, III, 261 (1662 г.).

Ср. Даль (ТСЖВЯ): Паперсь сиб. и паперсень — нагрудник, наперсник для тепла; || конский нагрудник, сиб. Гуляев (Слов. Южн. Сиб.): Папорсть, паперсь — нагрудник, также ремень на груди лошади, идущий от передней луки седла, чтобы оно не откатывалось назад, особенно при подъеме на гору.

Ср. Ф. И. Буслаев (Историческая христоматия... М., 1861, стлб. 610): „Папорзи вм. паперси — верхняя часть брони, которую надевали на перси, или грудь“. И. Савваитов (Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора... СПб., 1865, стр. 235): „Паперсть — тесьма или ремень у узды на нижней части конской груди. Паперсти украшались плащами, переченками, оковами, гвоздьем. Были паперсти Турские, Полоцкого дела, Литовские, Крымские“. В. Н. Перетц („Сл. о п. Іг.“. У Київі, 1926, ст. 280): „...за Бусл. (Христ. р. 1870, 610) «паперси» — горішня частина в панцирі, що лежала на грудях, — це правдоподібніше. ...беручи на увагу Амарт.: «на красоту же ему и на лѣпоту мѣдяны обручи прекова и мнози поперсьци» (οι πλειστα λωροι), I, с. 539 — прилучаємось до Бусл.“.

◊ Паперси — им. пад. мн. ч.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВЕРСИЯ

Паворозъ — привязь боевого оружия: шлема, меча, сабли и т. д. (1): Суть бо у ваю желѣзныи паворзи подъ шеломы Латинскими. 31—32.

1216: Князь же Мьстиславъ проѣхавъ 3 сквозѣ полкы княжи Юрьевы и Ярославли, сѣкучи люди: бѣ бо у него топоръ с [паворозомъ] на руцѣ, и тѣмъ сѣчааше. Соф. 1 лет., 198 (XV в.).

Ср. Первые издатели (Ироическая песнь о походе на половцев... Игоря Святославича... М., 1800, стр. 31—32): „желѣзныи папорзи“. О. Генсиоровский („Заметки о „Сл. о п. Иг.“. — ЖМНП, 1884, февраль, стр. 287) предположил, что А. И. Мусин-Пушкин букву „в“ (квадратное) принял за „п“ и что следует читать „паворзи“.

Ср. Даль (ТСЖВЯ): Па̀вороз — задержка у мешка, кошеля, снурок; вздевка, затяжка, завязка, обора; очкур, очкура, гачник. Гринченко (Сл. укр. мови): Поворока и повороз — 1) Шнурок, бечевка. 2) Ленточка для завязывания очипка. Ср. польск. powróz — канат, веревка; серб.-хорв. пöвра̃з — дужка ведра, котла; веревка, петля; наплечный шнурок (у сумки).

Ср. Павороза.

1216: Князь Мстиславъ проѣхавъ 3-ж сквозь полки Юрьевы и Ярославли, сѣкучи люди, бѣ бо у него топоръ с паворозою на руцѣ. Моск.-Ак. лет., 498 (XV в.). Пропало у него Сенки три нашивки женскихъ, красныхъ, да паворозы отъ головодца. А. Кунгур., 10 (1668 г.). А принес к ней паворозы шелковые ... И приносное, шапка и завязки (т. е. паворозы) отданы Семену Подсѣкину. Там же, 11. Да приданаго даемъ за нею... ошивка низаная жемчугомъ ... сѣтка золото съ серебромъ, паворозы алой шолкъ съ серебромъ, другая ошивка низаная жемчугомъ съ цвѣтами, сѣтка золото съ серебромъ съ паворозы. Рядная запись 1680 г. — Изв. Тамбовск. ученой архивн. комиссии, вып. XXI. Тамбов, 1888, стр. 71.

Ср. Ю. М. Лотман (О слове „папорзи“ в „Сл. о п. Иг.“. — ТОДРЛ, т. XIV, М. — Л., 1958, стр. 37—40): „...слово «папорзи» — явная ошибка переписчика. ...Если вспомнить начертание квадратного «в» в полууставе, то факт случайной замены его буквой «п» не вызовет никакого удивления. Получившееся таким образом начертание «папорозы» утратило смысл, и пропуск в дальнейшем одного «о» в непонятном слове представляется возможным. Вполне вероятно и другое объяснение. А. И. Соболевский, указывая, что «великорусские говоры вообще склонны к опущению в середине слов неударных гласных» (А. И. Соболевский. Лекции по истории русского языка. Изд. 4-е, М., 1907, стр. 98, — прим. Ю. М. Лотмана), приводит примеры исчезновения в неударном положении одного из гласных компонентов полногласного сочетания: «скорлупа» (из „скоролупа“) и «горностай», кстати, встречающийся в тексте «Слова». Возможно, что этим и следует объяснить превращение «паворозы» в «паворзы». ...В таком употреблении слово «паворозы» должно означать чешуйчатый ремешок, прикрепляющий шлем к подбородку. Это хорошо объясняет, почему «железные паворозы» (или «паворзы») оказались под «шеломами латинскими»... «Шелом» русских воинов XII в. крепился на голове следующим образом: сбоку и сзади к нижнему краю шлема прикреплялась сетка из железных колец. Застегиваясь специальными крючками под подбородком, она защищала шею и часть лица воина и в какой-то степени удерживала шлем от падения при ударах. Последнее было особенно важно и требовало дополнительных мер. Шлем русских воинов имел с внутренней стороны матерчатый «подбой», к которому и крепились паворозы. «Чтобы шишак труднее было сбить с головы, с внутренней стороны прикреплялись завязки, обычно шелковые, завязывавшиеся под подбородком» (М. М. Денисова, М. Э. Портнов, Е. Н. Денисов. Русское оружие. Краткий определитель русского боевого оружия XI—XIX веков. М., 1953, стр. 54, — прим. Ю. М. Лотмана). Западноевропейские, «латинские» шлемы XII в. имели в этом отношении отличия. В XII в. в Западной Европе еще не вошел в употребление распространившийся через сто лет цилиндрический шлем, закрывающий лицо, — употреблялись так называемые нормандские шлемы конической формы. «Они одевались сверх капюшона (camail) и прикреплялись при помощи ремешка под подбородком» (Viollet-le-Duc. Dictionnaire raisonné du mobilier français. Paris, 1874, vol. V, p. 266, — прим. Ю. М. Лотмана). Поскольку camail — капюшон из кожи или кольчатой железной сетки с отверстием для лица — одевался под шлем, тесемка, закрепляющая последний, оказывалась не под кольчужной защитой, как это было у русских воинов, а снаружи. Оказываясь легко уязвимой, она уже не могла изготовляться из легкой шелковой ткани, к чему привыкли на Руси: латинские паворозы были ременными и часто укреплялись железными пластинками. Это и привлекло внимание автора «Слова», как всегда использовавшего для символического образа точную систему реалий“.

Однако альтернативная версия избыточна: 1) она связана с конъектурой; 2) она не связана с логикой развития метафоры; 3) поскольку западноевропейские завязки («нащечники») – уязвимое место в латинском доспехи, а контекст в данном месте явно не иронический, то правка железных подкрылков (наплечников? нагрудников?) на завязки-нащечники абсурдна.

Напомню текст (по реконструкции А.В.Дыбо):

А ты боуи романе и мьстиславе

храбрая мысль носить

ваю оумъ на дѣло

высоко плаваеши

на дѣло въ боуести

яко соколъ на вѣтрехъ ширяяся

хотя пътицю въ боуиствѣ одолѣти

соуть бо оу ваю желѣзьныи папорзи

подъ шеломы латиньскыми

тѣми тресноу земля и мъногы страны

хынова литъва ятвязи деремела

и половьци соулици своѣ повьргоша

а главы своѣ поклониша

подъ тыѣ мечи харалоужьныѣ…

Первые семь строк связаны с полетом и парением. (Потому тут и соколы к месту.) В восьмом стихе и появляется крылатый образ, восходящий к названию птичьего сустава (но позже переосмысленный как нагрудная часть доспеха, то есть кираса). Значит, надо искать железные наплечники в латинском мире уже в 1185 году. То, что о таковых в это время не известно, ничего не значит. Технические новшества, на которые обращает внимание поэт-рыцарь, и должны быть новшествами. А историки и археологи судят по массовому распространению данной детали.

Метафора тут очень простая:

Роман и Мстислав в латинских шлемах парят на ратных ветрах, и несут их над землей те самые «железные папорзи», укрепленные на их плечах. А когда эти князья, как соколы, бросаются на добычу, то от тяжести их удара даже земля трескается.

(Логика этой метафоры и исключает лотмановскую версию как избыточную.)

Не случайно и в Ипатьевской летописи тот же Владимир Святославич замирает на Белеховом поле, пораженный видом всадников Мстислава: «Все в броне, как все во льду». Разумеется, это могут быть не кирасы (в начале четвертой четверти XII века историками не зафиксированные), а чешуйчатые брони. Правда, они известны с римских времен, во множестве написаны на древнерусских фресках, например, в той же Старой Ладоге в Георгиевской церкви такой чешуйчатый доспех на святом Георгии, и вряд ли чешуйчатые или пластинчатые доспехи могли б так поразить воображение юного князя. Да и похожи такие брони не на лед, а на чешую змея: см. на той же фреске.

Скорее всего, надо думать, имеется в виду какая-то переходная конструкция доспеха, но не кольчуга, которой русского князя не удивишь c IX века, а с коваными наплечниками (по типу умбонов на щитах) и крупными пластинами, нашитыми на кожаную основу), в дальнейшем превратившаяся в цельнометаллическую кирасу.

В Вашем галицко-волынском селе Харалуге и надо искать заготовки к такой броне, ведь речь о Романе Волынском.

…Вдогонку:

Вы пишете: «В любом варианте о латинских шеломах и даже наплечниках (которые в других частях Руси в то время на вооружении не состояли, а именно в волынском войске могли быть, так как они были у польских и мазовецких рыцарей)».

Есть ли данные, с какого имени времени польские и мазовецкие рыцари использовали наплечники? Если это новация, то как раз она нам и нужна! (Рыцарь-поэт и должен был обратить на них внимание и превратить в железные крылья парящих на ветрах Романа и Мстислава.) А фонетически сходное название нагрудников – это уже время «Задонщины».

Теперь любопытная выписка:

«К концу XII века лицо впервые становится закрытым, с появлением большого шлема цилиндрической формы, который закрывал всю голову, опускаясь на плечи. Впервые он появляется в Англии, на второй Большой Печати Ричарда I, и ясно изображен на скульптурах западного фасада Вэлского собора (Wells Cathedral), датированных первой половиной XIII века. Возможно, что подвижное забрало сначала появилось на большом шлеме, хотя следование за образными интерпретациями Виолетта ле Дюка (Viollet-le-Duc) и трактовками Хюитта (Hewitt), некоторых изображений в окнах Шартского собора, или изображений на печатях Генриха III и Эдуарда I, не является бесспорным. Но шлем, наверняка с подвижным забралом, прекрасно изображен на миниатюре, изображающей сборы в поход сэра Джеффри Латтрелла (Geoffrey Luttrell) (рис.3), из Латтрельской Псалтыри (Luttrell Psalter), первой половины XIV века».

(Джеймс Г. Манн (F.S.A.). The Visor of a Fourteenth-century Bascinet found at Pevensey Castle).

То есть латинскими могли называться не «горшки» с завязками, а ведерного вида шлемы.

Однако и куполообразный шлем исключить нельзя.

Еще выписка:

«Что же представляли собой «латинские» т.е. западноевропейские шлемы в конце XII века?  Это, тип, чаще всего, глубокий и глухой, лишь с прорезями - щелями для глаз и отверстиями для дыхания. Таким образом, войско западно-русских князей выглядело совершенно по-европейски, поскольку, даже если исключить импорт, оставались такие каналы иностранного влияния как контакты с союзниками или военная добыча (трофеи)».

Ю.В.Сухарев, «Военно-исторический журнал», № 2, 1998 г.

По метафоре наплечники-крылья, полагаю, у Вас возражений не будет. Вспомните другое место: «Уже низвергся Див на землю». (Там не сказано, что она от этого удара треснула, но примерно то и имеется в виду.) А о том, что в случае с Романом и Мстиславом земля треснула именно от удара (и это соотнесено с латинскими шлемами и со стальными наплечниками) говорит местоимение «теми» (то есть «от них»). Это, кстати, аргумент в пользу тяжелого цилиндрического шлема. (Будь шлем легким, с застежками-нащечниками, или с завязками, метафора бы развалилась.) Латинским шлемам противопоставлены деревянные «аврские» (они «поскепаны (расщеплены!) саблями калеными» от руки Буй Тура Всеволода.

Удивительно, как воин-поэт подмечает новые тенденции в вооружении: утяжеление шлема и плечевой части доспеха. (Этим путем эволюция рыцарского доспеха будет идти еще два века.)

Про Белехово поле все равно ясности нет.

Кажется, что поэтически описаны кирасы… Но можно допустить, что чешуйчатые доспехи. Пусть Владимиру Святославичу на Белеховом поле только показалось, что доспехи цельные (так сияла на солнце броня). Тем лучше для атрибуции «Слова» Владимиру Святославичу.

Да, еще замечание Наташи: то, что Пребрана упомянута именно в Лаврентьевской летописи – делает это упоминание надежным. Это ведь Владимирская летопись, а она – дочь владимирского князя.

АЧ

……………………………..

Леонтий Войтович:

Андрей! Хотя у меня нет времени, но я следом за Вами все больше втягиваюсь в полемику вокруг «Слова». Я бы уже поменял кое-что в последней статье, но там уже все подготовлено к печати, но чувствую, что придется на эту тему еще писать.

 О шлемах: шлемы горшкового (они же ведерного) типа (с забралами или со смотровой щелью были распространены во всей Европе (кроме Скандинавии, Руси и Византии с ее балканскими сателитами) с середины XII до XIV в. Других латинских шлемов в XII в. не существовало. Их конструкций множество, самую лучшую коллекцию в императорском оружейном собрании в Вене я видел. Книга хранителя этого музея В.Бехайма «Энциклопедия оружия» переведена и издана в СПб в 1995 г. Там различные вариации (с рогами и, даже, с крыльями (начало XIV в., коллекция Сикста в Амстердаме или изображение на гербе короля Вацлава Люксембурга из Чехии). Эти шлемы-тофгелмы (topfhelm)  в XIV в. сменили шлемы-бацинеты (с откидным забралом, вытянутым в форме собачьей морды). И те и другие имели примерно одинаковые застежки-крепления. Вы себе их плохо представляете (горшок, ведро, каска – все это должно как-то крепиться не только к голове, а к самому доспеху (лентнеру, хауберту или кольчуге). Наши шлемы-каски с шелковыми завязками имели кольчужные бармицы-капюшоны, спадающие на плечи и, частично, грудь, поэтому им подобные крепления не были  нужны). 

О наплечниках: я знаком с европейской (не только польской и чешской) литературой, просматривал издания (начиная с 1897 г.) «Zeitschrift fur historische Waffenkunde» (это самое авторитетное периодичекое издание по историческому оружеведению). До 1275 г. плечи были совершенно открыты для сокрушительных ударов меча или боевого топора, их прикрывала только кольчуга и щит-тарч. Первые наплечники появились в Англии и Франции, затем у Тевтонского Ордена. В Польще они уже применялись в конце XIII в. 

В XII в. ничего подобного не зафиксировано. Это не только археологические находки, в Европе сохранилось много живых доспехов, а также их изображений и т. д. Здесь довольно подробно все изучено. Теперь о конструкции: в 1275 г. появились плечевые щитки, но они легко соскальзывали с плеч в ту или другую сторону, их заменили плечевыми дисками, крепящимися с помощью ремней к хауберту, а к концу XIII в. стали применять шпалдениры – свободно свисающие пластины или ряды поперечно набранных на эластичных ремнях полос. И только после появления лентнера в XIV в. появляются настоящие наплечники ( у польских и мазовецких рыцарей плечевые щитки были в XIII в., но ближе к концу, а не началу)». Конец 12 в.? Допускаю, что подобные попытки могли быть. Кстати крепления некоторых горшковых шлемов к хауберту можна спутать с наплечниками и довольно легко (они крепились кожаными ремешками, сверху закрытыми накладными пластинами, но к сожалению сами крепления в коллекциях отсутствуют, они упоминаются в рукописях XII–XIII вв.)

Нагрудники (поначалу сборные нагрудники) появились в Италии с 1380-х годов, когда начали укреплять нагрудную часть лентнера пластиной, доходящей до шеи. А кирасы – это уже XV – начало XVI вв. 

Я полностью доверяю В.Бехайму и европейским специалистам, на эту тему написаны сотни работ.

Что касается блеска, то пластинчатый панцирь, отделанный серебром, блестит на солнце как зеркало, пластины находят друг на друга и на расстоянии их не отличить (в Вене в музее, где размещена эта коллекция, специально подают свет на эти панцири, демонстрируя эффект восприятия).

И еще одно: наши шлемы были лучшей конструкции и волынское войско применяло латинские шлемы скорее по нужде (военная добыча, подарки от союзников) так как стоимость вооружения была значительной и особо перебирать не приходилось. Безусловно, что горшки и ведра на головах (особенно если с крыльями или рогами) впечатляли внешне, равно и как начищенные пластинчатые панцири.

Наташа, безусловно, права.

Еще одна информация для размышления: битва под Плеснеском в 1188 г. могла вызвать в сне Святослава Всеволодовича ассоциации с его молодостью. »Слово» создавалось где-то в это время. Кроме того, автор мог дополнить начальный текст.

 ЛВ

……………………….

Леонтий, когда я рассказал Наташе про то, что металлические наплечники фиксируются историками оружия лишь с конца XIII века, она показала мне ряд византийских икон, мозаик, фресок.

Вот Дмитрий Солунский второй половины X века:

http://www.icon-art.info/masterpiece.php?lng=ru&mst_id=2462

Здесь святой воин в чешуйчатом панцире, а из-под цельномелаллических чашек-наплечей пластинчатые набицепсники, как крылья.

Так и в костяном триптихе «Сорок мучеников Севастийских и святые воины» X–XI вв.

http://www.icon-art.info/masterpiece.php?lng=ru&mst_id=2458

Что-то подобное и на киевской мозаике (наплечей нет, но есть крылоподобные пластинчатые набицепсники):

http://www.icon-art.info/masterpiece.php?lng=ru&mst_id=657

И т. д.

То есть поэт мог сравнивать Буй Романа и Мстислава с древними святыми воинами, изображения которых ему были известны по фрескам, мозаикам и иконам.

АЧ

………………………..

Леонтий Войтович (11.06.08):

Андрей!

Ваша Наташа, как всегда, права. Действительно существует загадка

византийских икон, мозаик, фресок. (Дмитрий Солунский второй половины X века мне хорошо известен). Историки оружия считают, что византийские авторы имели как образец множество сохранившихся к тому времени античных образцов (наплечник в античном доспехе был). Но потом от этого типа доспехов отказались, поэтому они присутствуют только в византийском искусстве. Чешуйчатые панцири появились в Византии раньше чем на Западе. 

Что интересно, что во времена Сорока мучеников Севастийских эти элементы были на самом деле еще на вооружении. 

Поэт мог сравнивать Буй Романа и Мстислава с древними святыми воинами, изображения которых ему были известны по фрескам, мозаикам и иконам. Я даже думаю, что ранние наплечники могли быть у волынян действительно (поиск идеального доспеха велся всегда, а в XII в. Византия и Русь по многим вопросам вооружения опережала Европу), хотя отдельные модели латинских шлемов на горшках или ведрах (называйте их как хотите) действительно имели крылья. Для меня эти два момента непринципиальны – и наплечники и сами шлемы свидетельствуют о подлинности «Слова» – в XVIII в. об этих деталях ни один монах не мог знать. Это – главное для меня. Ваш довод довольно убедительный, хотя подумать еще не мешает. Считайте, однако, что я с ним согласился. Но в комментариях надо указывать все то, о чем мы говорили. Тогда все звучит достаточно убедительно. 

В отношении правки текста после лета 1187 года, то исключать ее нельзя. Там и Ярослав Осмомысл еще живой. Все это так, но отдельные эпизоды могли быть вставлены позже без конъектуры относительно Ярослава и Владимира. О более поздней дате окончательной компоновки текста есть известное мнение Н.Ф.Котляра. Его доводы воспринимаются многими. Я с ним на эту тему немного спорил, но не убедил. Николай Федорович считает, что текст сформирован окончательно даже после смерти Святослава Всеволодовича в начале XIII в.

Все это говорит о необходимости продолжать работать над этой темой и готовить Вашу книгу к переизданию с уточненными комментариями. Пока я, в свою очередь, займусь популяризацией Вашей идеи относительно авторства Владимира. После получения книги я попробую подготовить соответствующую статью и запустить в наши наиболее популярные издания в среде специалистов. 

Ваш ЛВ.

…………………………..

Леонтий, суммируем возможные гипотезы:

А ты боуи Романе и Мьстиславе

храбрая мысль носить

ваю оумъ на дѣло

высоко плаваеши

на дѣло въ боуести

яко соколъ на вѣтрехъ ширяяся

хотя пътицю въ боуиствѣ одолѣти

соуть бо оу ваю желѣзьныи папорзи

подъ шеломы латиньскыми

тѣми тресноу земля и мъногы страны…

Железные папорзи под латинскими шлемами у парящих на ветрах Буй Романа и Мстислава согласно логике метафоры не могут быть завязками-нащещниками (на завязках, пусть и развивающихся, как концы тороков у рублевских ангелов, парить на ветрах даже в метафоре невозможно).

Предлагаются два варианта:

1). Пластинчатые наплечи или еще более похожие на «подкрылки» набицепсники (какие можно видеть на византийских иконах, фресках и мозаиках; см., например, староладожскую фреску чуда святого Георгия о змие, где у Георгия чешуйчатые набицепсники, а «крыло» – парящий на ветру плащ).

2). Но есть и еще одно простое объяснение, предложенное Вами вскользь. Возможно, имеются в виду крылья на латинских ведерных шлемах. Но тогда в оригинале было не «подъ шеломы латиньскыми», а «надъ шеломы латиньскыми». Правка эта не может принадлежать первоиздателям. Она принадлежит переписчику, но такому переписчику, который уже не знал крылатых шлемов, но сам был и воином, и знатоком византийской иконографии святых воинов. На эту роль весьма подходит Ефросин Белозерский (великий князь Иван Дмитриевич; см. по А. Г. Боброву). (Повлиять на правку могло выражение изтого же «Слова»: Подъ шеломы възлелѣяны). Вдобавок Иван Дмитриевич несколько лет правил в Новгороде-Северском. Он понимал брянский диалект и не имел мотивировки править папорзи на паворози или паперси, но осмыслил папорзи (крылья) так, как это предлагаем сделать мы в нашей версии  № 1.

Оба варианта практически равновероятны (с крыльями над шлемами метафора даже зримей и убедительней). Однако с Вас ссылка на изображение крылатого латинского шлема (хотя бы первой половины XIII века).

Выборку из нашей переписки на сей счет я, с Вашего позволения, с картинками выложу на сайте. Но нужен крылатый шлем.

Из этих двух вариантов и в будущем и будут выбирать и историки, и комментаторы, и переводчики. И однажды, Бог даст, всё встанет на свои места.

Словом, наша полемика, хотя и не дала однозначного результата, оказалась весьма плодотворной.

Готов дискутировать и по любой другой проблеме комментария.

Книжки (два тома и CD-диск с реконструкцией звучания и переводом) добуду в понедельник. Хотя сегодня очень не хочется доверять это дело почте. Но, если нет альтернативных вариантов, – рискнем.

Диалектное «папорзи» и должно означать крылья, поскольку по Фасмеру:

паґпороть

Ближайшая этимология: ж., обычно паґпоротник, укр. паґпороть, др.-русск. Папороть и т. д.

Дальнейшая этимология: Праслав. *рароrtь родственно лит. papaґrtis, рараrtу~s «папоротник», лтш. рараr^dе, рараrkstе, рараrksts – то же, др.-инд. parn·aґm «крыло, перо», авест. раrЌnа- ср. р. «крыло, перо», д.-в.-н. farn «папоротник», ирл. raith – то же (*prati-); см. Педерсен, Kelt. Gr. 1, 91; Траутман, ВSW 206; М.–Э. 3, 80; Буга, РФВ 73, 335. Аналогично греч. pter…j «папоротник» от pterТn «крыло». Далее сюда же лит. spar~nas, лтш. spa°rns «крыло», ст.-слав. пер† «лечу». Ср. перуґ, париґть.

А еще заметим, что из латинян первым обладателем крылатого шлема был Меркурий.

В том, что слово «папорзок» бытовало на русском севере еще в середине XIX века, убеждаемся из очерка С.П.Шевырева «Поездка в Кирилло-Белозерский монстырь» (1849 г.). Заметим, что перед нами вновь след, указывающий в сторону  Ефросина Белозерского (не как автора «Слова», а как его переписчика):

«День склонялся к вечеру, когда я оставил Грязовец. Извощик, который повез нас до следующей станции, был, как сказали мне, отличный песенник. Но он не хотел петь песен ради завтрашнего воскресенья и всенощной. Добрый парень послужил мне одним словом, которое сказал он о подстреленном рыболове. “Видно барин-то угодил ему в папорзок”. Папорзок тоже что папороток: косточки в птичьих крыльях, находящиеся между плечиком и кистью, как объяснено в Академическом Словаре. Это слово из уст народа отозвалось мне тотчас выражением в «Слове о полку Игореве»: “суть бо у ваю железный папорзи под шеломы Латинскими”. Д.Н. Дубенский так и объясняет его посредством папороток. Но только ему неизвестна была народная форма слова, которая еще ближе к объяснению. Под именем железных папорзов должно разуметь железные наплечники и даже латы. Но папорзами они названы сравнительно с птицами, ибо перед тем говорено о соколе. Устный язык народа нередко помогает нам при объяснении слов в древних памятниках».

Только я всё больше склоняюсь к крыльям на латинских шлемах (и, соответственно, «над» ними).

Ох, Ефросин/Иван Дмитриевич! Ну зачем ты поправил «над» на «под»?

Впрочем, мы в таких случаях поступаем так же.

Ваш АЧ

……………………………………………………..

Леонтий Войтович (13.06.08):

Не знаю относительно нашей дискуссии, это скорее был разговор людей похожих взглядов. Думаю, однако, что в вопросах шлемов и их крепления (латинские завязки с металлическими накладками развиваться по ветру не могут) мы продвинулись нормально и действительно близки к правильному решению: итак «крылья» – принимается. Это могли быть и натуральные крылья и что-нибудь похожее на горшках (ведрах) латинских шлемов (там делали все, что взбрело в голову, нет времени на изображения, я в запарке, может в июле-августе...) или такие наплечники раннего типа со спадающими пластинами. В любом случае – это подтверждение подлинности «Слова».

Л.В.

Леонтий Войтович (15.06.08):

Андрей!

...Просмотрел Вашу выборку из нашей с Вами переписки о "Слове". Решил ничего не менять. Импрессионисты правы - первые ассоциации самые верные. В статьях будем думать над каждым словом, а здесь пусть идет в  жизнь все без украшений. Я надеюсь, что это продвинет проблему. А статью выложите, когда выйдет. Потом можно будет добавить похожую статью, которая сейчас готовиться к печати в "Записках НТШ".

…Через неделю получу из Белой Церкви свою "Княжу добу" (она на украинском, но там очень много информации и надеюсь, что книга будет Вам полезна, а языковое различие не такое уже большое, чтобы не понять. Если повезет, возможно в будущем в СПб. удастся издать российский вариант двух последних монографий (естественно, что при подготовке я его дополню).

Ваш ЛВ

………………………………….

Леонтий, только сегодня обнаружил, что в Радзивиловской летописи есть миниатюра оплакивания нашего Владимира Святославича Черниговского.

Тут его отпевает какой-то святой епископ. И вдова в ногах, а за ней старуха, видимо, ее мать, вдова Михалки.

Но святой епископ (или сам митрополит)? Кто бы это мог быть?

Миниатюры, как Вам известно, (как полагают) – копии с миниатюр XII– начала XIII веков. (Летопись доходит до 1206, а Владимир умирает в 1201-м) Значит, оригиналы писались всего через несколько лет после событий.

Почему такой почет Владимиру? (Да еще в летописи Мономашичей.)

Надо думать, не за «Слово», а за Белехово поле – за владимирский престол, подаренный Михалке и Всеволоду.

Отпевание и погребение Владимира Святославича Черниговского.
Рисунок мастера В - перо. Последующая прорисовка мастера Г - трость.

Миниатюра иллюстрирует запись: "А тое зимы явися знаменье в луне, месяца декабря 29".

Художник изображает затмение луны с человеческим лицом.

По астрономическим таблицам лунное затмение в 1200 году было 22 декабря, а в 1201 году — 11 декабря.

В Лаврентьевской летописи под 6710 (1202 г.) читаем: «Преставися княгиня Михалкова Феврония месяца августа в 5 день, на память святого мученика «Евстигния и положена бысть в церкви Святыя Богородицы в Суждале».

Рядом – о смерти Владимира Святославича и Игоря (главного героя «Слова»).

Вот два смежных этих фрагмента:

В лѣ^т̑ . ҂s҃ . ѱ҃ . ѳ҃ . [6709 (1201)] Посла благовѣрнъıи и х^с̑олюбивъıи кнѧзь великъıи Всеволодъ Гюргеви^ч̑ . внукъ Володимерь Мономаха. сн҃а своѥго Ӕрослава . в Переӕславль . в Русьскъıи кнѧжитъ. на столъ прадѣда . и дѣда своѥго . м^с̑ца авгу^с̑ . въ . ı ҃. дн҃ь. на памѧ^т̑ ст҃хъ ѡц҃ь Далмата . Фаоуста . и Исакиӕ. тогда сущю великому кнѧзю в Переӕславли . з дѣтми своими . с Костѧнтиномъ. и Юргемъ. Переӕславци же поимше кнѧзѧ своѥго Ӕрослава . ѿ ста^г̑ Сп҃са поидоша с радо^с̑ю великою . хвалѧще Ба҃ и ст҃ую Бц҃ю . и ста^г̑ Михаила . давшаго имъ кнѧзѧ ѥгоже желаша. бра^т̑ӕ же проводиша и с ч^с̑тью . Костѧнтинъ . Юрги. и бъı^с̑ радо^с̑ велика в градѣ Переӕславли. Тоѥ же ѡсени престависѧ кнѧзь Черниговьскъıи . Володимеръ . Тоѥ же зимъı ӕвисѧ знаменьє в лунѣ . м^с̑ца . дека^б̑ . въ . к҃д . дн҃ь . на памѧ^т̑ ст҃оє м^ч̑ци . Євгеньи . наоутриӕ престависѧ . кнѧгъıни  Ӕрославлѧӕ . свесть великого кнѧзѧ Всеволода . и положена бъı^с̑ в цр҃кви ст҃оє Бц҃и . в манастъıрѣ сестринѣ

В лѣ^т̑ . ҂s҃ . ѱ҃ . ı ҃ . [6710 (1202)] Престависѧ кнѧзь Черниговьскъıи Игорь. того^ж̑ лѣ^т̑ . престависѧ кнѧ/л.141об./гъıни Михалкова . Февроньӕ . м^с̑ца . авгу^с̑ . въ . е҃ . дн҃ь . на п^амѧ^т̑ ста^г̑ м^ч̑ка . Євсегниӕ . и положена бъı^с̑ в цр҃кви ст҃ъıӕ Бц҃а в Суждали.

[ПСРЛ. — Т. 1. Лаврентьевская летопись. — Л., 1927. — Л. 141, 141 об.]

Где и как еще объявится наш Владимир?

А он должен объявиться не только в сомнительной булгарской летописи (об этом есть в книжке), но и каком-то надежном источнике.

Творогов мне жаловался, к примеру, что полтора десятков списков Воскресенской летописи до сих пор не описаны. И некому этим заняться.

В Ипатьевской же явные изъятия, и там, где должен быть некролог Владимиру, там некролог Буй Роману… с цитатами из «Слова»!

И рассуждение о половецком поэте певце Ореви. (А о «певце Игореве» ни звука!)

Но где-то он все же должен просочиться сквозь купюры и цензуру.

Перспективная линия – программа конституционной реформы автора «Слова», которую попытался осуществить воспетый им Буй Роман. (Об этом у меня в книжке.)

Но я все же не историк, снял пенки из доступного.

Наташа «Слово» добыла, так что, как почта откроется, посылаю.

И там для меня важнее всего – звук древнерусского стиха, который появляется при чтении редуцированных полугласных.

АЧ

Леонтий Войтович (15.06.08):

Андрей!

"Слово" будет нас преследовать до самой смерти. Оно будет жить вечно и определенное счастье в том, что мы с ним соприкоснулись в своей жизни.

В отношении Владимира – Вы правы. У суздальских Мономаховичей были все основания чтить его память. Если б к нам дошли черниговские летописи – мы б узнали много интересного. Однако... очень много рукописей еще не изучены. Мой питерский колега проф. А.Майоров недавно обнаружил основной список Первой Новгородской летописи (этот список Татищев в 1738 г. послал в Лондон, туда он не доехал, попал к голландским коллекционерам, которые продали его на аукционе, купил Томас Филипс – английский коллекционер собравший около 60 тыс. средневековых рукописей, из которых четверть были славянскими – иностранцы раньше поняли ценность этих рукописей и вывозили их массово в XVIII–XIX вв.; граф Румянцев – фактический создатель Московской библиотеки – послал людей снять копию, ее сняли с дефектами и по непонятным причинам просто обманули графа, "пропустили" довольно много текста (вот с той копии и издали летопись в ПСРЛ); после смерти Филипса дочери распродали его коллекцию на аукционах, основную часть купила Прусская королевская библиотека. Считалось, что эти рукописи сгорели в 1945 г., но оказалось, что немцы вывезли все самое ценное и хранили в рейнских замках, в 80-х они отстроили библиотеку в Западном Берлине и начали туда свозить рукописи. Каталог был восстановлен в середине 90-х. Изучая рукописи Татищева, Майоров поехал в Берлин и нашел там эту рукопись, а вместе с ней и еще около 150 рукописей, которые не известны петербуржским ученым – а, значит, и всему научному миру, ибо в Питере сегодня лучшая школа нашего источниковедения. Первая Новгородская будет переиздана с комментариями. Мне тоже удалось побывать в Германии. В библиотеках университетов Майнца, Гельдерберга и Мюнхена множество славянских рукописей. Туда надо посылать экспедиции (брать палеографов, специалистов по филиграни, могущих определить по бумаге год, в которм была переписана рукопись и т.д.), а главное – эти исследования необходимо хорошо финансировать.  Я думаю, что далеко не все источники введены в научный оборот.

Вернемся к Владимиру Святославичу. Вы влюблены в своего героя. Так был влюблен Рыбаков в Петра Бориславича – он у него и автор "Слова", и летописец и крупный политик, и все остальное. В отношении "доброго порядка" Романа. Отсылаю Вас опять к моему доброму питерскому коллеге проф. А.В.Майорову (Майоров А.В. Из истории внешней политики галицко-волынского князя Романа Мстиславича // Дьнєслово. Збірник праць на пошану акад. НАН України П.П.Толочка з нагоди його 70-річчя. Київ, 2008. С.51-57). 

В тексте Татищева о "добром порядке" Романа есть ссылка на "другие добропорядочные государства" (т. е. на Священную Римскую империю, где эта система была реализована), что послужило одним из аргументов А.П.Толочка против подлинности текста. Но А. В. Майоров нашел документальное подтверждение – послание папы Иннокентия III на Рождество 1200 г., в котором предложения Романа не только совпадают, но и число курфюрстов-электоров – шесть (до непарного числа дошли позже, Татищев считав, что это описка источника, а это как раз доказывает его подлинность). Роман был в Эрфурте и встречался лично с Филипом Гогенштауфеном. Кстати, они были женаты на родных сестрах – Анне и Ирине, дочерях византийского императора Исаака ІІ Ангела (Войтович Л. Княжа доба на Русі: Портрети еліти. Біла Церква, 2006. С.480-487).

"Добрый порядок" – безусловно калька из уже формирующейся практики среди немецких князей. Филипп и Роман при личной встрече просто не могли не задеть этой важной для обоих темы. Кстати в Белой Церкви до конца года планируем издать книгу Майорова о Романе – я Вам вышлю сразу после выхода в свет.

 Но фокус в том, что и передовые представители нашей элиты (такие как Владимир Святославич) не могли не задумываться над проблемой прекращения борьбы за киевской стол (на этой почве вечного противостояния Ольговичей и Мономаховичей). Я, кстати, еще со времен кандидатской, где это положение обосновывалось, доказывал, что на Руси (как и во всей Европе) были определены правила наследования престолов (их можно проследить в любой земле), и именно нарушение этих правил Владимиром Мономахом и привело к противостоянию Ольговичей с Мономаховичами, длившегося до монгольского разгрома и взятия Киева в 1240 г. (об этом см. также Войтович Л. Княжа доба… С.29-42). Поэтому в "Слове" действительно отражены мотивы поисков выхода из создавшегося тупика. Это еще один из подвигов Владимира Святославича. Хотя сам проект принадлежит таки Буй-Роману.     

Что касается Ипатьевской летописи, то огромная загадка как она попала на север. Это, безусловно, волынский свод, причем его авторы механически соединили три больших свода – ПВЛ, Киевскую и Галицко-Волынскую (правильнее было бы назвать наоборот, поскольку и редакторы и информаторы свода все из Волыни и даже не понимают мотиваций действий галицких бояр). И похвала Роману вырвана из какой-то летописи (возможно Романовской) и предыдущий киевский текст оборван. Этот источник очень важен, но его еще необходимо изучать более глубоко. Недавно мой львовский коллега Я.Б.Кныш нашел фрагмент неизвестного списка Ипатьевской летописи (его листами были заклеены обложки помяника Угорницкого монаатыря конца XVII в.). Я верю, что будут новые находки. Надо активнее работать в немецким библиотеках и архивах, а также еще раз просмотреть западные источники. Сейчас издают Patrologia Latina – полную переписку пап (там столько фрагментов, касающихся наших территорий!), к счастью у нас открылся католический университет, у них отличное финансирование и их библиотека комплектуется приличной современной литературой. Библиотека нашего университета, созданная еще в XVII в. (готовимся отмечать 400-летие) имеет почти все на всех языках изданное до 1939 г., все изданное в Союзе до 1991 г. и почти ничего из современной литературы, даже изданного в Украине.   

Еще одно замечание. Я был уверен, что "Слово" привез св. Димитрий в составе переписанного для него сборника, который он и оставил в Спасо-Ярославском монастыре, входящим в его епархию. Этим сборником в 50-х гг. XVIII в. пользовался В.Крашенинников, назвавший его "Большой рукописный Гранограф Спасова-ярославского монастыря" (Войтович Л. "Келійний літописець" Дмитра Туптала та "Слово о полку Ігоревім" // Дмитро Туптало у світлі українського барокко. Львів, 2007. С.187–197). Но это действительно мог сделать гораздо раньше князь Иван Дмитриевич Шемякин, бывший с 1454 г. северским и рыльским князем. Если версия с Кирилло-Белозерским монастырем верна, то так оно и было.

Видите, сколько еще остается дискуссионных моментов и как нельзя отстаивать только одну свою позицию, не вникая в аргументы иногда противоположные. Вернусь к Зимину – он поэтому не верил противникам, что они выдвигали аргументы того же порядка и  той же степени достоверности. Но он бы поверил, если бы в то время были доступны хотя бы те аргументы, которые гуляют в нашей переписке. Он был великим ученым, возможно лучшим русским медиевистом ХХ века, но ошибаются все. Важно эти ошибки исправлять на стадии их обнаружения.

Ваш Л.В.