на титульную
страницу сайта к титулу книги
«ГАМЛЕТ». КОММЕНТАРИИ
А. Ю. ЧЕРНОВА
|
Новое деление текста
I акт
Сцена 1 – эспланада перед замком Сцена 2 – зал в замке Сцена 3 – комната Полония Сцена 4 – эспланада Сцена 5 – двор замка II акт
Сцена 1 – комната Полония Сцена 2 – зал в замке Сцена 3 – зал в замке Сцена 4 – зал в замке Сцена 5 – комната короля Сцена 6 – комната королевы Сцена 7 – комната короля Сцена 8 – комната Гамлета Сцена 9 – комната короля Сцена 10 – равнина III акт
Сцена 1 – комната короля Сцена 2 – комната Горацио Сцена 3 – комната короля Сцена 4 – кладбище Сцена 5 – зал в замке |
|
«Трагическая история Гамлета, принца
Датского, сочиненная Уильямом Шекспиром, как она была множество раз сыграна
труппой слуг Его Величества в Лондоне в двух университетах Оксфорда и
Кэмбриджа и в других местах» вышла в
1603 г. Издание это, получившее из-за своего формата название Первого
кварто (кварто – книжная страница в четвертушку листа), шекспироведы не без
основания считают пиратским. Иногда его называют «плохим кварто». На следующий год
появилось Второе кварто, которое обычно именуют «хорошим». На титульном листе
было написано: «Трагическая история Гамлета, принца Датского. Сочинение
Уильяма Шекспира. Напечатано заново и увеличено почти до размеров подлинной
полной рукописи». Эта книга переиздавалась трижды: в 1611, 1622 (без сообщения
даты) и в 1637 г. Вряд ли Шекспир имел
какое-либо отношение и к этому изданию. Предполагают, что оно напечатано или
со сделанной во время постановки стенографической записи, или с украденной в
театре суфлерской копии. После смерти Шекспира в 1616 г.
его друзья-актеры Джон Хеминг и Генри Кондел собрали однотомник его пьес, и
так называемое Первое фолио (издание «в лист»), в котором помещен и «Гамлет»,
увидело свет в Лондоне в 1623 г. Итак, в распоряжении
человечества три неидентичных текста, среди которых нет ни одного авторизованного. По косвенным указаниям
шекспироведы установили, что «Гамлет» впервые был поставлен в знаменитом
шекспировском «Глобусе» в сезон 1600/1601 гг. Переработанный Шекспиром сюжет
известен по латинской «Истории Дании» датского хрониста XII века Саксона
Грамматика, опубликованной в 1514 г. События, о которых в ней
повествуется, относятся к языческим временам, то есть произошли до середины
IX века. Прототип Гамлета ¾ ютландский юноша Áмлет, желающий отомстить своему
дяде Фенгону, брату и соправителю Горвендила, отца Амлета. Фенгон убил
Горвендила, чтобы стать единоличным правителем Ютландии (при этом он женился
на Геруте, дочери короля Дании Рорика и матери Амлета). После гибели отца
принц притворяется сумасшедшим. Фенгон в его сумасшествие не верит и подсылает
к Амлету красавицу-деву, которая, впрочем, переходит на сторону принца. Тогда
Фенгон отправляет своего человека в покои Геруты подслушать беседу матери с
сыном. Амлет убивает соглядатая, а после упреками пробуждает совесть матери.
Фенгон высылает Амлета в Англию. В поездке юношу сопровождают двое
придворных, везущих приказ его убить. Амлет выкрадывает послание Фенгона,
заменяет свое имя именами своих спутников и вписывает прошение женить его на
дочери английского короля. Вернувшись, Амлет попадает на годовщину
собственной мнимой смерти и расправляется с дядей. Источником шекспировской
пьесы послужил так называемый «Пра-Гамлет», шедший в Лондоне в конце 1580-х –
начале 1590-х. Автором его был, как предполагают, Томас Кид (1558–1594 гг.).
Впрочем, еще в 1576 г. французский писатель Франсуа Бельфоре пересказал
хронику Саксона Грамматика об Амлете в пятом томе своих «Трагических
историй». Предлагаемый читателю
перевод (двадцать первый русский перевод «Гамлета», считая с выполненной
А.П.Сумароковым в 1748 г. русской импровизации на тему «Гамлета») сделан
мною по тексту Второго кварто и Первого фолио. Выбор варианта каждый раз
определялся логикой развития сюжета. Эта логика в деталях
отличается от той, которой традиционно следовали переводчики и шекспироведы.
Главным образом это касается Горацио, «лучшего друга» Гамлета. Скажем, сцена, в которой
Горацио (а не анонимный Придворный) предупреждает короля о начавшемся
восстании Лаэрта (и тем дает Клавдию шанс сохранить жизнь и корону), взята
мною по Первому фолио. При такой редакции, как мне представляется, становится
более очевидна пропасть, разделяющая Гамлета и его «лучшего друга». (См.
статью «“Гамлет”. Поэтика загадок».) В комментарии, как
правило, дается сокращенный в сравнении со статьей вариант толкования текста. Ремарки в нашем тексте,
за исключением двух-трех, восходят к ныне принятым в английской или русской
традиции. Исключения – ремарка, в которой я попытался реконструировать
недошедшую интермедию, и ремарка «Офелия уходит. За ней Горацио». Первая публикация
«Гамлета» со списком действующих лиц появилась только в издании 1709 г.
(под редакцией Роу). Этот список, начинающийся с имени Клавдия, сегодня
выглядит довольно странно, поэтому он составлен мною заново. В списке
тридцать говорящих персонажей (плюс восставшие датчане, которые подают свои
голоса из-за кулис). Во
времена Шекспира не считалось зазорным сравнивать нечто живое и правильное с
работой хорошо отлаженного механизма. Вопреки распространенному мнению об «условности»
шекспировского театра, смею заверить, что в «Гамлете» каждая строка пригнана
к другой, как шестерни в башенных часах. И, как в часовом механизме, одна
шестеренка поворачивает другую. Этот же принцип органического единства
относится к паутине реминисценций и самореминисценций, а также к тончайшей системе
всякого рода смысловых мостиков, помогающих читателю разобраться в том, что
происходит на сцене и что этому предшествовало. Шекспировский
текст устроен так, что одна ничем не примечательная деталь в столкновении с
другой, казалось бы, столь же ничтожной, высекает молнию смысла, на миг
освещающую скрытые от зрительских глаз истинные обстоятельства и мотивировки.
Не берусь судить, сколь глубоко мог воспринять такой способ сценического
повествования зритель «Глобуса», но поэты пишут не для толпы, а прежде всего
для себя (если же поэт гениален, то и для вечности). В этом и заключен секрет
мнимых шекспировских «противоречий», о которых так любят рассуждать и
дидактическое шекспироведение, и оппонирующие ему скептики. *
* * Еще раз оговорюсь: меня менее всего интересуют те
трактовки и интерпретации, которые не следуют из текста, но привносятся,
чтобы как-то связать концы с концами. Я исхожу из того, что в контексте европейской
культуры шекспировский текст самодостаточен, и дело исследователя состоит
только в том, чтобы выявить этот контекст. (При таком подходе, скажем, миф о
болезненной рефлексии и странной нерешительности Датского принца можно сдать
в архив читательских заблуждений.) Шекспировское понимание
единства времени, места и действия отличается от позднейшего
классицистического. Очевидно, когда в последней четверти XVII века «Гамлет»
был разделен на акты, редакторы текста попытались последовательно выдержать
принцип «один акт – один день». И это им почти удалось. Лишь в IV акте
оказалось сразу два дня. (Что, впрочем, сломало кажущуюся стройность
концепции.) Предлагая новое деление
пьесы на акты (см. статью «Формула Шекспира»), я не ставил задачи найти то,
чего отыскать невозможно, а просто попытался посчитать число дней, за которое
происходит все действие. Сам того не подозревая,
я проделал работу, уже сделанную до меня более трех веков назад, и только
после обнаружил, что из указаний внутри текста возникает последовательная и
стройная система шестидневного – то есть библейского! – временного единства.
Та система, которую вычленили мои предшественники и которая оказалась ими не
понята и не востребована. Указания внутри текста
вполне определенны. Шекспир, словно для самого себя (или для грядущего
исследователя), заботится указать на время суток (чаще всего это касается
полночи), или на то, когда должно состояться событие. К примеру, Гамлет
сообщает Горацио, что пираты напали на их корабль на второй день путешествия.
Поскольку из слов короля, сказанных перед высылкой Гамлета, мы знаем, что
корабль с опальным принцем должен был отплыть до вечера, значит, для Гамлета
плавание продолжалось лишь одну ночь и часть следующего дня. Далеко он не
уплыл. Вечером того же дня пираты доставляют королю письмо, в котором Гамлет
сообщает, что завтра предстанет перед королем. В день, когда Гамлета нет в
Эльсиноре, происходит восстание Лаэрта и смерть Офелии. Все это столь очевидно,
что вряд ли имеет смысл останавливаться на каждом упоминании о времени
события. Если действие начинается в ночь на воскресенье (первый день недели в
западноевропейской традиции), то суммарный результат говорит сам за себя. I акт
ночь на воскресенье 1 – эспланада перед замком. На часах Франциско,
его сменяют Горацио с двумя приятелями-швейцарцами; явление призрака,
которого Горацио приказывает ударить алебардой. Описание утренней зари. 1 день.
Воскресенье. (Сотворение
света.) 2 – зал в замке. Прием у короля, посольство отправляется в
Норвегию, Гамлет иронично сравнивает короля с солнцем; к Гамлету приходит
Горацио и рассказывает о появлении призрака. 3 – комната Полония. Лаэрт, уезжая во Францию, прощается
с сестрой и отцом; Полоний запрещает Офелии общаться с Гамлетом. ночь на понедельник 4 – эспланада, куда приходит Гамлет с Горацио и одним из
стражников. Второе появление призрака. Призрак манит Гамлета за собой внутрь
замка. 5 – двор замка. Гамлет от призрака узнаёт тайну смерти
отца. Призрак требует отмщения. Описание утра и «бледного огня» болотного
светлячка. Клятва Гамлета. Клятва Горацио и стражника молчать об увиденном. II акт
2 день.
Понедельник. (Первое утро,
сотворение «тверди», отделяющей воду небесную /облака/ от воды наземной
/океана/.) 1 – комната Полония. Полоний дает наставления Рейнальдо,
Офелия сообщает о сумасшествии Гамлета. 2 – зал в замке. Гильденстерн и Розенкранц получают
задание шпионить за Гамлетом; возвращается посольство из Норвегии; Полоний
читает королю и королеве письмо Гамлета к Офелии, а после беседует с
Гамлетом; Розенкранц и Гильденстерн пытаются выведать тайну Гамлета и
сообщают о прибытии актеров; Гамлет беседует с Полонием (звучат слова об
утре, которое было «именно в понедельник») и репетирует с Первым актером,
сообщая, что премьера «завтра». 3 день.
Вторник. (Сотворение
суши и растений.) 3 – зал в замке. Король выслушивает отчет своих шпионов;
Полоний и король прячутся за ковром, «подпуская» к Гамлету Офелию; звучит монолог
«Так быть или не быть...», смысл которого Офелия не понимает, Гамлет
разрывает отношения с Офелией, а после его ухода король с Полонием обсуждают
услышанное. 4 – зал в замке. Гамлет дает последние наставления
актерам, предлагает Горацио следить за реакцией короля во время пьесы; Гамлет
пикируется с Полонием, королем и Офелией; актеры начинают играть «Убийство
Гонзаго», но король прерывает представление; Гамлет говорит с Горацио;
Розенкранц и Гильденстерн передают Гамлету требование королевы явиться к ней,
о том же сообщает и Полоний. ночь на среду 5 – комната короля. Король сообщает Розенкранцу и
Гильденстерну о решении выслать Гамлета в Англию и просит их сопровождать
принца. Полоний сообщает королю, что Гамлет идет к матери, а сам он хочет
подслушать их разговор, спрятавшись за ковром. Король молится, и Гамлет
откладывает свою месть. 6 – комната королевы. Гамлет убивает Полония и
объясняется с матерью. Третье появление призрака. 4 день. Среда.
(Сотворение светил.) 7 – комната короля. Королева рассказывает королю об
убийстве Полония; король отдает приказ Розенкранцу и Гильденстерну привести
Гамлета. 8 – комната Гамлета. Розенкранц и Гильденстерн не могут
понять, куда Гамлет дел тело Полония, и ведут принца к королю. 9 – комната короля. Объяснение Гамлета с королем. Король
сообщает Гамлету, что тот высылается в Англию, а после ухода Гамлета
открывает зрителю свою цель: английский король должен убить Гамлета. 10 – равнина, по которой проходит в Польшу Фортинбрас с
войском; Гамлет разговаривает с капитаном норвежского войска и еще раз
обязывает себя отомстить королю. III акт
5 день.
Четверг. (Сотворение
рыб, пресмыкающихся и птиц.) 1 – комната короля. Горацио доносит на Офелию; Офелия
поет песенки королю и королеве, а король просит Горацио позаботиться об
Офелии. Горацио выходит вслед за Офелией. Начинается народное восстание, о
котором предупреждал Горацио, но Горацио в последний момент успевает сообщить
о случившемся королю. Датчане во главе с Лаэртом выламывают двери, Лаэрт не
пускает народ в покои короля, а король заговаривает зубы вождю восставших;
Офелия вновь поет пророческие песни и прощается со всеми; король уговаривает
Лаэрта действовать вместе. 2 – комната Горацио. Пираты приносят Горацио письма от
Гамлета для него, короля и королевы. ночь на пятницу 3 – комната короля. Король убеждает Лаэрта действовать на
его стороне против Гамлета. Лаэрт предлагает королю убить Гамлета отравленным
клинком. Королева сообщает о гибели Офелии. 6 день.
Пятница. (Сотворение
животных и человека из земного праха.) 4 – кладбище. Гамлет и Горацио
слушают разговоры могильщиков, когда появляется похоронная процессия. Гамлет
не знает, кто в гробу, и только из разговора Лаэрта со священником понимает,
что хоронят Офелию. Лаэрт прыгает в могилу Офелии и оскорбляет Гамлета;
Гамлет и Лаэрт дерутся в могиле Офелии, но их растаскивают. 5 – зал в замке. Гамлет рассказывает Горацио, как он
подменил приказ короля убить его; появляется Озрик, а после и Придворный, которые
предлагают Гамлету выйти на поединок с Лаэртом; во время поединка королева
выпивает кубок с ядом, Лаэрт отравленным клинком ранит Гамлета, а Гамлет –
Лаэрта, вырвав у него его рапиру; Гамлет убивает короля и перед смертью
просит Горацио передать Фортинбрасу его голос за избрание Фортинбраса новым
королем Дании. Королева, король, Лаэрт и Гамлет мертвы. Горацио принимает
Фортинбраса и английских послов, но Фортинбрас игнорирует его просьбу
перенести всех убитых на помост и на этом фоне выслушать рассказ Горацио. На
помост четыре капитана переносят лишь Гамлета. Оставим читателю возможность самостоятельного чтения
библейских реминисценций «Гамлета». Заметим лишь, что уже в евангельской
традиции на пятницу приходятся два события ¾ распятие и положение во гроб. Свое «изнаночное» время Шекспир пишет на фоне времени
Библии и Евангелия. I АКТ Сцена
1. Эспланада перед замком
«Вот
так я и сказал!.. Пароль скажи!» «Nay, answer me: stand, and unfold
yourself». Бернардо разбудил пьяного Франциско своим вопросом. Стражник узнаёт
сменщика лишь после того, как тот произносит фразу, напоминающую тост, а не пароль:
«Многие лета королю!» (Long live the king!). После
этого Франнциско начинает оправдываться, доказывая, что ему просто «не по
себе».
«Все было
тихо?» – «Мышь не прошмыгнула». BERNARDO: Have you had quiet guard? FRANCISCO: Not a mouse stirring. М.Морозов справедливо указывает, что Not a mouse stirring должно быть равносильно русскому выражению «муха не пролетела», однако
сам переводит «мышь не шевельнулась» (М.М.Морозов.
Избранные статьи и переводы. М., 1954. Прим. 6). И хотя еще в переводе Н.
Полевого читаем «Мышь не пробежала», в русских переводах XX в. этот смысл был утрачен: «Мышь не шевельнулась» (М.Лозинский), «Всё, как мышь, притихло»
(Б.Пастернак). «Горацио,
ты с нами?» –
«Лишь отчасти». BERNARDO: Say, What,
is Horatio there? HORATIO: A piece of
him. Горацио (Horatio) – человек рацио, прагматик.
Подробней см. заметку «Загадка Горацио». «...размазал
по льду залива польские обозы...» «...he smote the
sledded Polacks on the ice». Король ударил из засады, когда
войско поляков шло мимо вдоль берега. «Я перескажу лишь то, что знаю...» «That
can I; at least, the whisper goes so...» Весь этот его монолог
произнесен на канцелярите. Удивительно, что слушатели Горацио без труда
сумеют его «перевести» на человеческий язык и поймут, что именно Старый
Гамлет – виновник надвигающейся войны. Заметим еще, что мнение Горацио о
молодом Фортинбрасе разко расходится с мнением Гамлета. Вот как звучит монолог Горацио:
That can I; At least, the whisper goes so. Our last king, Whose image even but now appear'd to us, Was, as you know, by Fortinbras of Norway, Thereto prick'd on by a most emulate pride, Dared to the combat; in which our valiant Hamlet – For so this side of our known world esteem'd him – Did slay this Fortinbras; who by a seal'd compact, Well ratified by law and heraldry, Did forfeit, with his life, all those his lands Which he stood seized of, to the conqueror: Against the which, a moiety competent Was gaged by our king; which had return'd To the inheritance of Fortinbras, Had he been vanquisher; as, by the same covenant, And carriage of the article design'd, His fell to Hamlet. Now, sir, young Fortinbras, Of unimproved mettle hot and full, Hath in the skirts of Norway here and there Shark'd up a list of lawless resolutes, For food and diet, to some enterprise That hath a stomach in't; which is no other – As it doth well appear unto our state – But to recover of us, by strong hand And terms compulsatory, those foresaid lands So by his father lost: and this, I take it, Is the main motive of our preparations, The source of this our watch and the chief head Of this post-haste and romage in the land. «В духовном оке даже и соринка...» «A mote it is to trouble the mind’s eye...» Горацио явно напуган тем, как
его соотечественник Бернардо интерпретировал его рассказ, и старается сгладить
ситуацию патетикой. «Бей! Оно не подчинилось!..» «Do, if it will not stand». Горацио хочет, чтобы Марцелл
остановил призрака, а когда видит, что это не удается, приказывает ударить
того алебардой. Гамлету он об этом не расскажет, только обмолвится, что
призрак прошел «на расстоянии его жезла» (а не древка алебарды Марцелла,
который нанес удар мертвому королю). «Взгляните: утро в
пепельном и алом...» «But, look, the morn, in
russet mantle clad, walks o’er the dew of yon high eastward hill...» По прозаическому переводу М.Морозова: «Но
посмотрите, утро, одетое в багряный плащ, шагает по росе той высокой горы на
востоке». Эти строки можно понять как
намек на неузнанного Люцифера, уносящего после крика петуха душу Старого Гамлета.
Люцифер – средневековый эвфемизм имени дьявола. По-русски это можно перевести
как «Светозарный» (антоним выражения – «Бегущий от света»). Объяснимо и то, почему речь именно о восточной горе: склоны
гор, находящихся к западу, уже освещены восходящим солнцем, поэтому нечистая
сила должна бежать от света именно на восток, в тень горы, еще сохраняющей
остатки ночи. Если так, то Горацио путает с зарей багряный плащ Люцифера. Сцена 2. Зал в замке «Мой милый Гамлет!
Скинь ночной покров. Взгляни как друг на Данию...» «Good Hamlet, cast thy nighted colour off, and
let thine eye look like a friend on Denmark...» Королева играет короля не хуже,
чем свита. Вспомним, что Горацио в первой же своей реплике в пьесе аттестовал
себя и своих приятелей-стражников «друзьями этой страны» (friends to this ground). Очевидно, что в словах
королевы содержится намек на доносы, в которых Гамлет объявлялся «врагом
Дании». Сцена
3. Комната Полония
«Так,
набухая, вызревает плод...» «For nature, crescent, does not
grow alone...» Мы сочли возможным так перевести следующие строки: For nature, crescent, does not grow alone In thews and bulk, but, as this temple waxes, The inward service of the mind and soul... В переводе М.Морозова: «Ибо
природа, развиваясь, растет не только в отношении крепости мышц и размеров тела...»
Но Лаэрт предупреждает сестру не о том, что в результате романа с Гамлетом
она может потолстеть, скажем, от еды. «Второй отъезд – двойная
благодать». В оригинале: A double blessing is a double grace, Occasion smiles upon a second leave. В переводе М.Морозова: «Двойное
благословение – двойная благодать. Случай улыбнулся двойному прощанию». Лаэрт из Дании однажды уже
уехал, однако должен был вернуться на коронацию Клавдия. «Ага, ты называешь это способ любви…. Ну-ну...»
«Ay, fashion you may call it; go
to, go to». Полоний в силу своей натуры не
может отважиться на прямой вопрос, а потому вынужден лишь гадать, сколь далеко
зашли отношения Офелии и Гамлета. Неглупая Офелия знает отца и знает, как
надо отвечать, чтобы сберечь свою тайну. Сцена
4. Эспланада
«Взамен его и в честь его фанфары...»
«The kettle-drum and trumpet thus
bray out the triumph of his pledge». «To bray» – издавать резкий неприятный звук, кричать ослом. Но образ труб, орущих
всякий раз, как король осушает кубок, не оставляет нам возможности иного перевода,
чем тот, какой мы дали. Сцена
5. Двор замка
«Одно лишь слово, и встанут дыбом волосы...» «...lightest word... and each
particular hair to stand on end...» Призрак сообщает, что не может
нарушить заклятия своего заточения и раскрыть главную тайну, «принадлежащую
вечности» и потому недоступную смертному уху. Страшная тайна ада – его
обреченность и конечная победа Света над Тьмой. Смертному уху ее раскрыл
Христос. Старый Гамлет находится в аду.
Это следует из упоминания о моргающем ему светлячке и тающем бледном огне последнего.
Что это за светлячок станет понятно, если мы рядом с шекспировским текстом
положим текст «Божественной комедии»: это в двадцать шестой песне у Данте
Восьмой круг ада расцвечен «пляшущими светлячками», которые при этом «тают,
как поднимающееся облачко». Процитирую в подстрочном переводе Осипа
Мандельштама: «…Так языкастое пламя наполняло щели гробниц, утаивая добро
гробов – их поживу, и в оболочке каждого
огня притаился грешник» (О.Э.Мандельштам.
Об искусстве. М., 1995, с. 300). Это не просто реминисценция: в
Восьмом круге ада томятся разрушившие Трою гневливые и коварные Улисс
(Одиссей) и его друг аргосский царь Диомед. Это они хитростью увезли на
Троянскую войну Ахилла. Но начинается рассказ о Восьмом
круге с упоминания о враждававших из-за власти в Фивах и убивших друг друга
Этеокле и Полинике, сыновьях Эдипа. После чего город попал в рабство,
доставшись их дяде жестокому Креонту. Напомним, что Старый Гамлет
убил Старого Фортинбраса, а Клавдия Старого Гамлета. Так что дух Старого
Гамлета вполне закономерно должен оказаться именно в Восьмом круге. |
|
II АКТ Сцена 1. Комната Полония
«Милорд, но это же и есть бесчестье...»
«My lord, that would dishonour him». Шекспир показывает всю
чудовищность и бесполезность того, что в ХХ веке назовут «работой спецслужб».
Оказывается, чтобы уберечь Лаэрта от соблазнов парижской жизни, Рейнальдо
должен его оклеветать и тем войти в доверие к недругам Лаэрта. По сути
Полоний предлагает уничтожить сына морально, чтобы спасти его физически. «А у порога тихо засмеялся и бросил нежный
взгляд...»
«He seem’d to
find his way without his eyes; for out o’doors he went without their helps...» Гамлет демонстрирует Офелии,
что он не сумасшедший, но лишь разыгрывает эту роль. Офелия его не понимает,
как сам Гамлет не понял предупреждения отца не следовать его словам о мести,
а обратиться к Христу. Сцена
2. Зал в замке
«Что ж, это мы
возьмем и почитаем...» «It likes us well;
and at our more consider'd time well read, answer, and think upon this
business». Замечательна
последовательность, с которой Клавдий собирается работать с важнейшим
дипломатическим документом. Старый Норвежец просит права свободного прохода
через Данию войскам Фортинбраса, а реакция короля такова: возьмем, почитаем
на досуге, ответим, а после и обдумаем. Только много позже от самого Фортинбраса
мы узнáем, что никакого ответа норвежцы не получили. Более того,
выясняется, что послы Клавдия превысили свои полномочия, посулив норвежцам
право свободно следовать через Данию в Польшу. (Фортинбрас, уже высадившись в
Дании, просит лишь обещанного подтверждения.) Королю его послы о такой своей
самодеятельности не сообщили, хотя он повелел им действовать «в установленных
пределах». Вместо того чтобы решать вопросы войны и мира, король зовет
вернувшихся из Норвегии послов на очередную ночную пьянку. «Держите ее в тени. Земные плоды
благословенны, если они не зреют во чреве вашей дочери». «Let her not
walk i’ the sun: conception is a blessing: but not as your daughter may
conceive». В переводе Сергея Николаева: «Не давайте ей гулять под
солнцем [это идиома – имеется в виду
просто «светиться перед мужчинами»]; зачатие благословенно, но не в том
случае, если забеременеет ваша дочь» Гамлет, как ранее Лаэрт,
попадает в точку. Оба они так никогда и не узнают, что Офелия беременна. «На талии или в самòй причине всех ее
милостей?»
«Then you live about her waist, or
in the middle of her favours?» Скабрезность тона и выражений
объясняется тем, что разговаривают люди, расставшиеся подростками. Другого
общего языка у них просто нет. Позже эту манеру общения Гамлет использует в
разговоре с Офелией. «Вы правы, сэр, утро было именно в
понедельник». «You say right, sir: o’Monday morning; ’twas so
indeed». Перевод М.Морозова: «Вы правы,
сэр. В понедельник утром. Так это в действительности и было». Эти слова Гамлет говорит
Розенкранцу и Гильденстерну громко, чтобы слышал Полоний. Но в таком виде они
почти бессмысленны. Кроме того, сказав так, Гамлет рискует быть разоблаченным
Полонием: как шпион короля тот обязательно поинтересуется позже у
коллег-шпионов (уже разоблаченных Гамлетом) Розенкранца и Гильденстерна, о
чем шла речь, и обнаружится, что Гамлет перед Полонием просто валял дурака.
Полоний поймет, что Гамлет с ним лишь играет, а значит, он не сошел с ума и
т. д. На деле Гамлет должен сказать что-то, что вообще не вызовет интереса у
Полония. И это при том, что тот видит принца, что-то нашептывающего своим
школьным друзьям. (А шепчет он как раз по поводу Полония, заставляя тем
приятелей-стукачей поверить, что им-то он доверяет.) Представляется, что есть лишь
одно решение данной текстологической проблемы. Видимо, Гамлет демонстрирует
Полонию, что со школьными друзьями он ведет рутинную схоластическую беседу о
Шестодневе. (Это наблюдение принадлежит московскому филологу Макару
Александренко.) Господь в Первый день, то есть
в воскресенье, сотворил свет, непосредственно отделив его от тьмы: «И был
вечер, и было утро: день один». Значит, первое утро приходится именно на
понедельник. Но если так, то
шекспировская фраза в ее начальном виде, скорее всего, была такой: «The
morning was on Monday; ’twas so indeed». (Это напоминает богато аллитерированный
схоластический афоризм или стиховую строку. Мы не добавили ни одной новой
буквы, а лишь «скроили» новую фразу из созвучий старой.) Может
статься, что ошибка, приведшая к «исправлению» текста, была в одной-единственной
букве, неправильно понятой переписчиком или наборщиком: вместо «You say right, sir...» могло быть «You say night, sir...» «Свирепый Пирр глядит гирканским тигром...»
«The rugged Pyrrhus, like the
Hyrcanian beast...» Белым стихом в Англии стали
писать лишь за полвека до Шекспира. В рассказе Энея о гибели Приама
пародируется современная Шекспиру лубочная драматургия: рифм нет, но они
угадываются. Так что само их отсутствие приводит к комическому эффекту. А в
«Убийстве Гонзаго» Шекспир пародирует английский вариант рифмованной виршевой
поэзии, недалеко ушедшей от того, что в русской культуре зовется раёшником. Сцена 3. Зал в замке
«Так быть или не быть?.. Ну и вопрос!..»
«To be, or not to be: that is the
question...» Гамлет не знает, что Офелия
подослана к нему королем и Полонием. (Они хотят выведать причину сумасшествия
Гамлета, а у Офелии своя корысть: ей надо выяснить, действительно ли безумен
отец ее будущего ребенка.) Этот монолог Гамлет произносит
не в пустоту, а обращаясь к Офелии. Его вторая попытка показать невесте, что
он не сумасшедший, заканчивается провалом. Офелия ничего не поймет из
сказанного, примет философию Гамлета за бред и участливо осведомится, как он
себя чувствует? Ответ Гамлета показывает, что
иллюзии его развеяны, и дальше ему придется в своей игре опираться только на
Горацио. «Безумье первых лиц, по крайней мере, требует участья». «Madness in great ones must not
unwatch’d go». В переводе М.Морозова: «Безумие
знатных людей не должно оставаться без присмотра». Король убедился, что Гамлет
лишь притворяется безумным, когда из-за аррасского ковра выслушал обращенный
к Офелии монолог Гамлета. На языке Клавдия «присмотр» – слежка и принятие
мер, то есть убийство. Сцена
4. Зал в замке
«Эгей, хо-хо, Горацио!..» «What
ho! Horatio!» Шекспир проявляет латинское
слово «ratio» (рацио, разум), звучащее в
имени Горацио. Поскольку в пьесе до этого дважды звучит и обыгрывается Гамлетом
междометие «ho-ho!», реплика принца на слух воспринимается как «What ho-ho! Ratio!». «Ага, вот ты подумал, что я льстец...»
«Nay,
do not think I flatter...» Весь этот обращенный к Горацио
панегирик Гамлета традиционно принимается исследователями, читателями, режиссерами
и зрителями за чистую монету. Но Гамлет любит Горацио, и ему простительно
ошибаться в том, кого он населяет своими мыслями и своим благородством. Ничем
из этого Горацио не обладает. «Сударыня, я лягу к вам в ноги?» «Lady, shall I lie in your lap?» С этого места Гамлет мстит
Офелии, ибо считает ее поведение изменой. Отсюда и начинается чреда его
скабрезностей, не оставляющих сомнений в характере их былых отношений. Цель
оскорблений, которыми Гамлет осыпает Офелию, – разрыв с предавшей
возлюбленной. Видимо, в спектакле, шедшем в «Глобусе», Гамлет слышал, как Полоний
читает королю и королеве его письмо Офелии, а потому уверен, что Офелия его
предала. Но Офелия, как она сама о том говорит, вернула Гамлету его письма.
Если так, то Полоний украл одно из них, а все его уверения, мол, дочь сама их
отдала, – ложь и лицемерие. «Если пьеса не
по нраву, // Значит, пьеса про отраву». «For if the king like not the
comedy, // Why then, belike, he likes it not, perdy». В переводе
М.Морозова: «Ибо если королю не нравится комедия, ну, значит, по-видимому,
она ему, черт возьми, не нравится». А.Н.Горбунов
в своем комментарии (Уильям Шекспир.
Гамлет. Избранные переводы. М., 1985, с. 617) указывает, что здесь
пародируются стро-ки из «Испанской трагедии» Томаса Кида (IV, I), написанной
около 1585 г. и опубликованной в 1594 г.: «And if the world like
not this tragedy // Hard is the hap of old Hieronimo». Сцена
5. Комната короля
«Мой грех смердит до самых до небес...» «O, my offence is rank it smells
to heaven...» Самое поразительное в молитве
короля, что Господь ему, злодею и душегубу, и впрямь отвечает. Чего король,
впрочем, не понимает, думая, что это он сам излагает аргументы и за себя, и
за Всевышнего. Увы, Гамлет взывает к Небу лишь риторически, а за советом
обращается или к Горацио, или к своему собственному рацио. Поэтому шанса
победить у него нет. Сцена
6. Комната королевы
«Что значит – убить супруга-короля»?..» – «А
то и значит».
HAMLET: A bloody deed! almost
as bad, good mother, as kill a king, and marry with his brother. QUEEN GERTRUDE: As kill a king! HAMLET: Ay, lady, ’twas my word. Слова Гамлета – не оговорка.
Клавдий не стал бы убивать Старого Гамлета, если б не был уверен, что вдова короля
немедленно пойдет за него замуж. (Иначе корона перешла бы к принцу Гамлету.)
Следовательно, роман Гертруды и Клавдия начался еще при жизни
Гамлета-старшего. Пойдя на любовную связь с братом супруга, королева обрекла
мужа на смерть. В Древнем Риме похожий сюжет имел место при императоре
Клавдии. См. с. 290–291. «Всё. Хватит. Прекратите причитать...»
Leave wringing of your hands: peace! sit you
down, And let me wring your heart; for so I shall, If it be made of penetrable stuff, If damned custom have not brass’d it so That it is proof and bulwark against sense. После этого королева
взрывается: «Да что же я такое совершила, что ты так распускаешь свой язык?» (What have I done, that thou darest
wag thy tongue in noise so rude against me?) Речь идет не о медных латах, а
о разновидности наперстка – медном противозачаточном колпачке. Вместо
этой малоучтивой по отношению к матери метафоры Гамлет вскоре найдет образ
«непробиваемой корки», чей состав держится до Страшного Суда: Yea, this solidity and compound mass, With tristful visage, as against the doom, Is thought-sick at the act. «...Отец, не надо так глядеть...» В оригинале эти слова Гамлета звучат так: Do not look upon me; Lest with this piteous action you convert My stern effects: then what I have to do Will want true colour; tears perchance for
blood... Видимо, Старый Гамлет,
находящийся во власти ада и лишенный собственной воли, вынужден произносить
то, что должно погубить душу сына, и потому прибегает к приему, во все века используемому
обвиняемыми во время очных ставок: он глазами показывает Гамлету, что тот не
должен верить его речам. Гамлет его не понимает. «...Небеса хотели и наказать его через меня,
и наказать меня за непокорность...»
«...but heaven
hath pleased it so, to punish me with this and this with me...» Гамлет оправдывает свой
поступок тем, что Небо действует через него. Принц не понимает, что на самом
деле, играя его страстями, с ним играет бес. «Не бойся. Если слово создается...»
«Be thou
assured, if words be made of breath, and breath of life, I have no life to
breathe what thou hast said to me». С первого своего появления в
пьесе Гертруда вела себя как записная дура, и только здесь становится ясно,
что ее глупость – лишь маска, необходимая, чтобы выжить рядом с
Клавдием. Сцена 7. Комната короля «Он безумен, как море с бурею, когда они
доказывают, кто из них главнее». «Mad as the sea
and wind, when both contend which is the mightier: in his lawless fit...» Этой фразой
королева себя выдает, но король не обращает на это внимания. Меж тем здесь
«море с бурей» – это именно поединок двух противоборствующих начал, которые
представлены Гамлетом и Клавдием. «И шепоток, который, как из пушки...»
В оригинале образ восходящего
по диаметру земли извержения, потрясающий по силе образ народного возмущения: And what's untimely done; so haply slander, Whose whisper o’er the world's diameter, As level as the cannon to his blank, Transports his poison'd shot, may miss our name, And hit the woundless air... В позднем Средневековье на
западноевропейских пушках иногда отливали надпись «ultima ratio regis»
(последний довод короля). Дважды в пьесе король приказывает, чтобы пушки
«сказали Небесам» (2 сцена I акта и 5 сцена III акта по нашему делению
текста). Но на такие «доводы королей» есть тектонический ответ пушки,
стреляющей «по диаметру земли». Сцена 8. Комната Гамлета
«...Укрыт в укромном месте».
«Safely
stowed». В оригинале: «Надежно спрятан».
Но где? Эту загадку не разгадывают ни Розенкранц с Гильденстерном, ни шекспироведы. Под лестницей в замках
устраивали туалеты. Сцена 9. Комната короля
«Так пораженный
орган отсекают или не лечат вовсе». «...diseases desperate grown
by desperate appliance are relieved, or not at all». В дословном переводе Михаила
Лозинского: «...Отчаянный
недуг // Врачуют лишь отчаянные средства // Иль никакие». Из этого следует, что Клавдий – радикал. К
конструктивной и планомерной работе он не способен. «Последуйте за ним, пока не поздно».
«Follow
him at foot...» Буквально: «Следуйте за ним по
пятам...» Это первая фраза монолога короля, в котором он называет вещи своими
именами и приказывает английскому королю убить Гамлета. Сцена 10. Равнина
«...изящный мальчуган...»
«...delicate and tender prince...» Принц
Гамлет никогда не видел принца Фортинбраса, но представляет его по себе –
нежным и изящным. Более странных характеристик подобрать для того, чье имя в переводе
с французского означает «Сильная рука», видимо, невозможно. В этом
последнем из философских монологов Гамлета (дальше ему будет не до высоких
материй!) Шекспир показывает ту иррациональную логику, по которой его герой
пытается самого себя уговорить на действие. Гамлет чувствует, что все в нем
противится мести, поэтому логика его самоуговоров такова: вот ради выеденного
яйца двадцать тысяч мужчин идут на бессмысленную бойню. (Гамлет в десять раз
увеличивает цифру, только что им самим и названную.) Значит, и я, мол, должен
сделать то бессмысленное, против чего восстает все мое существо. |
III АКТ
Сцена 1. Комната короля
«Беседовать я с нею не хочу».
«I will not
speak with her». По Второму кварто сцена начинается с того, что к королеве с доносом
приходят два шпиона: Некий Придворный (Gentleman)
и Горацио. По Первому фолио Горацио приходит один.
«Надеюсь, все будет хорошо. Надо только потерпеть».
«I hope all will be well. We must be patient: but I cannot choose but
weep, to think they should lay him i’ the cold ground. My brother shall know
of it: and so I thank you for your good counsel. Come, my coach! Good night,
ladies; good night, sweet ladies; good night, good night». Речь Офелии
станет понятна, если допустить, что соблазненная девушка ждет ребенка. «Последуйте за нею по пятам.
Прошу вас!..»
«Follow her close; give
her good watch, I pray you». Мы уже знаем, что
такие высказывания Клавдия заканчиваются смертью того, за кем идут «по пятам»
или «совсем близко». Сразу после этой королевской просьбы и следует ремарка:
«Горацио выходит», а корольотравитель
говорит о «яде печали», которым после смерти отца отравлен ум Офелии. «Ты должен петь всё ниже, ниже... И звать
его всё ниже, ниже...» «You must sing a-down a-down, An you call him
a-down-a». Офелия
поет это двустишие Лаэрту, предсказывая, что он спрыгнет в ее могилу и
зазовет туда Гамлета. Второй смысл пророчества в том, что именно Лаэрт
предложит королю намазать свою рапиру ядом и убьет жениха Офелии. «Славный Робин, мой малыш, – Вся радость
моя». «For bonny
sweet Robin is all my joy». В
оригинале Робин назван милашкой (славным милым). Офелия потеряла отца и жениха.
Понятно, что поет она вновь о пассажире той кареты, где лошадкой – сама
Офелия. Сцена 2. Комната Горацио
Полагаю,
что перед этой сценой следовала интермедия, возможное описание которой я счел
возможным включить в свой перевод, а обоснование см. в приложении к переводу
(«“Гамлет”. Поэтика загадок» и «Формула Шекспира»). Впрочем, интермедия могла
быть и более лаконичной: скажем, развесив венки, Офелия уходила за сцену, а
через мгновение появлялся Горацио и выливал воду из своей обуви. «И кто же говорить со мною хочет?..»
«What are they that would speak
with me?» Из этой сцены мы узнаем, что
Горацио уже живет во дворце. Еще мы узнаем, что, оказывается, Горацио никто
во всем мире не любит. Кроме, разумеется, Гамлета. Сцена 3. Комната короля
«...Была вершиной нашего столетья».
«Stood challenger on mount of all the age...» Разница с мировосприятием Гамлета, для которого
«время вывихнуло сустав», слишком очевидна, чтобы ее комментировать. «Вы знаете поваленную иву...»
Приведу в оригинале этот фантастический,
но при том наполненный похабщиной и канцеляритами (указание на пересказ
«свидетельства» Горацио), монолог Гертруды: There is a willow grows aslant a brook, That shows his hoar leaves in the glassy stream; There with fantastic garlands did she come Of crow-flowers, nettles, daisies, and long
purples That liberal shepherds give a grosser name, But our cold maids do dead men’s fingers call
them: There, on the pendent boughs her coronet weeds Clambering to hang, an envious sliver broke; When down her weedy trophies and herself Fell in the weeping brook. Her clothes spread
wide; And, mermaid-like, awhile they bore her up: Which time she chanted snatches of old tunes; As one incapable of her own distress, Or like a creature native and indued Unto that element: but long it could not be Till that her garments, heavy with their drink, Pull’d the poor wretch from her melodious lay To muddy death. Приведу мнение лингвиста С.Л.Николаева: «...для Горацио характерно частое употребление именно
латинизмов, что естественно для «университетского жаргона» того времени,
когда преподавание велось на латыни и этот язык был среди учёной публики
разговорным. Латинизмами переполнены обе его длинные реплики. Однако в «саге
о Старом Гамлете» они макаронистически вплетены во вполне слэнговую речь, для
которой характерны разговорные аллегровые формы (appear’d, prick’d, in’t,
design’d и т. п.) и оксюморонные («стёбные») сочетания разностилевой лексики
(Hath <…> shark’d up a list of lawless resolutes to some enterprise
that hath a stomach in’t – в этом пассаже грубоватые разговорные shark’d up и
to have a stomach in something соседствуют с a list of lawless resolutes to
some enterprise). «Доклад» Горацио, в отличие от «саги», стилистически
«серьёзен» и не содержит разговорных аллегровых форм, однако так же
переполнен учёными латинизмами. Для речи Гертруды латинизмы в таком
количестве, разумеется, не характерны – их у неё ровно столько, сколько было
необходимо интеллигентной женщине для выражения непередаваемых «простым
английским языком» абстрактных понятий. Но в рассказе о смерти Офелии она
неожиданно употребляет целый ряд на первый взгляд ненужных в данной ситуации
«учёных» синонимов обычных слов, при этом в странном для неё (но характерной
для «саги» Горацио о поединке Старого Гамлета и Старого Фортинбраса)
соположение противоположных по стилю слов (латинское+английское) даже в самой
поэтической его части (fantastic garlands – liberal shepherds– pendent
boughs – weedy trophies – coronet weeds – chanted snatches – creature native … indued unto that element – melodious lay). Разумеется, эта
стилистическая странность может объясняться крайним волнением женщины, однако
не исключено и то, что в своей основе этот рассказ – пересказ только что
услышанного сообщения Горацио, для которого именно такой стиль был
характерен». Подробнее см. статью С.Л.Николаева
«Лингвистические заметки о “Гамлете”». |
Сцена 4. Кладбище
«Если человек идет к воде и топится, значит,
он сам идет. Но если не он к воде, а вода к нему, значит, он не утопился, но
вовсе даже утоплен. Поэтому, кто не виноват в своей смерти, тот не сокращал и
своей жизни».
«...if the man go
to this water, and drown himself, it is, will he, nill he, he goes, mark you
that; but if the water come to him and drown him, he drowns not himself:
argal, he that is not guilty of his own death shortens not his own life». Могильщик
попадает в точку. Офелия не утонула, ей помогли утонуть. Прием случайного
попадания Шекспир еще дважды использует в «Гамлете». И все три раза связаны с
Офелией. Так и Лаэрт начинает ей читать свою мораль с образа набухающего
плода («For nature, crescent, does not
grow alone...»), а Гамлет, тоже не зная, что Офелия беременна, выговаривает
ее отцу: «Земные плоды благословенны, но не когда они зреют в чреве вашей
дочери». «Кого это они хотят зарыть по усеченному
обряду?..»
«...who
is this they follow? And with such maimed rites?» Горацио не
сказал Гамлету, что Офелия мертва, ведь этим он мог выдать себя. Естественно,
он сделал вид, что его Эльсиноре в тот момент уже не было. Но уже следующая
реплика уличает Горацио. Причем принадлежит она не ему, а Гамлету: |
|
ГАМЛЕТ: Это
Лаэрт, весьма благородный юноша. Наблюдай! (Перевод М. Морозова) HAMLET: That is Laertes, a very noble youth: mark. Здесь зритель должен вспомнить, что именно Горацио,
сообщая королю о восстании, четырежды произносит имя Лаэрта (по Первому фолио): «Спасайтесь, милорд! Океан, вышедший из
берегов, не пожирает равнину с такой неистовой скоростью,
с какой молодой
Лаэрт, во главе мятежной толпы, опрокидывает нашу
стражу. Чернь называет его государем.
И словно мир только что начал существовать или
позабыта старина и неведом
обычай, придающие словам законную силу
и крепость, –
они кричат: "Мы избираем Лаэрта. Пусть он будет
королем!" Их шапки, рукоплескания
и крики долетают до облаков:
"Пусть королем будет Лаэрт, король Лаэрт!"» (Перевод М. Морозова). |
|
|
|
Логика Шекспира-драматурга
проста: Гамлет не стал бы «представлять» Лаэрта, если бы Горацио рассказал о
его восстании. Но тот не рассказал ни о мятеже, ни, разумеется, о своей роли
в его подавлении. Следовательно,
Горацио и есть убийца Офелии. Подробнее см. заметку «Загадка Горацио». «Такой же бред,
как в комнате моей». «This is mere
madness: and thus awhile the fit will work on him...» Королева боится Клавдия и вновь
прикидывается дурочкой. Эту роль она играет очень умно. «Я должен вас,
Горацио, просить хотя бы малость присмотреть за принцем». «I pray you,
good Horatio, wait upon him». Горацио на службе. При этом
заметим, что король не сказал «Следуй за ним по пятам». Он понимает, что
Горацио с Гамлетом справиться не может, кроме того, план с отравленным клинком
и бокалом уже близок к реализации. Присмотреть же за Гамлетом надо, чтобы он
ничего не учудил до поединка. |
|
Сцена 5. Зал в замке
«Однако ничего
себе король!..» «Why, what a
king is this!» Гамлету приходится
оправдываться перед Горацио за то, что он отправил на смерть Розенкранца и
Гильденстерна. Горацио сам наведет его на эту тему. Аргументацией Гамлета он,
видимо, будет удовлетворен, поскольку она оправдывает, в частности, и
убийство Офелии: «Они нашли занятие по вкусу и
этим сами смерть себе избрали. Их кровь – она на них, а не на мне.
Ничтожество должно блюсти приличья, а не соваться меж двумя клинками, когда
противники дерутся насмерть...» «Знакомство с ним
– уже род недуга. Он... животное». «Thy state is
the more gracious; for ’tis a vice to know him. He hath much land, and
fertile: let a beast be lord of beasts, and his crib shall stand at the
king's mess: ’tis a chough; but, as I say, spacious in the possession of dirt». Озрик (по догадке петербургского режиссера и сценографа Марка
Борнштейна) придерживается нетрадиционной сексуальнаой ориентации. То, что мы
перевели выражением «род недуга», в оригинале звучит как «порок». Весь
дальнейший текст самого Озрика и гамлетовская пародия на него дают основания
полагать, что тот род «надутого пустословия», которое демонстрирует Озрик, и
впрямь может быть окрашен в голубые тона. Однако доказать это мне не
представляется возможным. При этом
в «Гамлете» есть гомосексуальная парочка. Таковы школьные приятели Гамлета –
Розенкранц (немецкая его фамилия переводится как Венок из Роз) и Гильденстерн
(по-немецки это можно понять как искаженное Золотая Звезда, но по-английски
stern – зад). И потому фамилию Гильденстерн можно перевести как Златозад или
Златогуз. Внимательный читатель обнаружит в тексте «Гамлета» как минимум три
подтверждения этой трактовки. ГАМЛЕТ: Известно, дядя, только то, что вы поставили на
слабого. КОРОЛЬ: Пустое. Я видел, как фехтуете вы оба, хотя,
конечно, не в пример тебе, Лаэрт не прекращал своих занятий... HAMLET: Very well, my lord
your grace hath laid the odds o’ the weaker side. KING CLAUDIUS: I do not fear
it; I have seen you both: but since he is better'd, we have therefore odds. На
примере этого фрагмента можно показать, насколько опасно брать на веру самые
невинные слова шекспировских персонажей: именно Гамлет ежедневно занимался
фехтованием после отъезда Лаэрта в Париж. Король во
всей пьесе не скажет другим ни слова правды. Он лишь «меняет личины». Да
несколько раз случайно проговаривается. В планы
Горацио гибель Гамлета не входит, поэтому он пытается расстроить поединок. И
все же Клавдий оказался прав: «по молодости и благородству» Гамлет так и не
понял, что бой с Лаэртом – западня. «КОРОЛЕВА: Он взмок и дышит очень тяжело...» «QUEEN GERTRUDE: He’s fat, and
scant of breath...» М.Морозов
переводит это «Он тучен и задыхается» и в примечании (№ 264) пишет: «Он
тучен». – Довер Вильсон толкует «He’s fat» – «Он вспотел». Такое толкование
представляется нам крайне искусственным. Тем более, что у Шекспира в других
местах нигде и ни разу слово fat не встречается в значении «потный». Это
ошибка, из-за которой в русской переводческой традиции принято считать, что
Гамлет толст, коротконог и т. д. Тем более что в сцене с Озриком Гамлет говорит
о себе: «И, однако, здесь очень душно и жарко для моей комплекции». Но Гамлет
открыто издевается над Озриком, и из этих слов, скорее всего, следует, что,
толст именно Озрик, а не Гамлет. Кстати, в «Генрихе IV» есть выражение «fat
room» – душная, запотевшая комната. До московского режиссера Дмитрия Крымова
никто не обращал внимания на один весьма простой факт: королева, умирая, сама
сообщает Гамлету, что вино отравлено. Значит, она поняла, что за «жемчужину»
бросил в вино Клавдий, и выпила кубок, спасая сына (и одновременно кончая
счеты с собственной жизнью). «И не просите, благородный принц! Я сердцем
римлянин, а не датчанин. Тут есть еще на донце...» «Never believe it: I am more
an antique Roman than a Dane: here's yet some liquor left». В этой сцене Шекспир делает
отсылку к последней сцене собственного «Юлия Цезаря»: это там «идейный
предатель» Брут кончает с собой, кинувшись на меч, который держит его слуга.
После этого у Шекспира слуга переходит к победителям. |
|
|
|
|
на титульную страницу сайта
к титулу книги
вверх